Замуж за шейха
Кэрол Грейс


Virgin Brides






«Женись», — потребовали родственники, и могущественный шейх Бен Али понял, что ему придется повиноваться и выполнить свой долг перед семьей. А вот найти подходящую жену он поручил своей помощнице Эмили…






Кэрол Грейс

Замуж за шейха





ГЛАВА ПЕРВАЯ


Когда шейх Бен Али отсутствовал, жизнь в его офисе в Сан-Франциско текла спокойно, размеренно и, что говорить, скучно. По крайней мере, именно так считала его личная помощница Эмили Клейборн. Сейчас же, в ожидании его возвращения, главный офис крупнейшей нефтяной компании, расположенный на верхнем этаже небоскреба, гудел, как растревоженный улей. Растревожено было и сердце Эмили.

Он позвонил из аэропорта. Он уже на пути сюда. А поскольку в офисе слухи распространялись со скоростью звука, повсюду слышалось:

— Он уже в аэропорту.

— Сделай вид, что очень занят. Он уже едет.

У Эмили дрожали руки, когда она ставила в вазу букет роз. Она убеждала себя, что это смешно и нелепо, но никак не могла справиться с волнением. Они работают вместе уже три года, и ни разу их отношения не вышли за рамки деловых. Бен всегда ценил ее деловые качества, благодарил за хорошо выполненную работу, периодически повышал зарплату и продвигал по служебной лестнице. Все.

Почему же тогда пульс учащается, стоит ей услышать его голос в телефонной трубке? Почему она готова лишиться чувств, наблюдая с высоты девятнадцатого этажа, как он выходит из машины? Эмили отступила от окна и прижала руки к вискам. Как будто она не знает! Она безумно и безнадежно влюблена в своего босса.

Уже давно всем известно, что влюбляться в босса — дело гиблое; сколько об этом написано и говорено! А уж если твой босс — самый настоящий шейх из богатой восточной страны и при этом красив как бог, то путь один — сразу в сумасшедший дом. А Бен действительно невероятно красив практически европейской красотой, если не считать смуглой кожи, и похож на популярного киноактера Антонио Бандераса.

Эмили все это прекрасно понимала, но поделать с собой ничего не могла. Хотя никто в офисе даже не подозревал, что под строгим деловым костюмом страдает от безнадежной любви ее страстная душа. Элегантные очки без оправы, прямые волосы, заправленные за уши, туфли-лодочки на каблуке средней высоты — такой привыкли видеть ее сотрудники.

Ровно в 9.35 дверь офиса открылась.

— Эмили, свяжись по телефону со священником из церкви Святого Марка, а затем с менеджером отеля в Фермонте. — Шейх Бен Али не тратил время на формальности. Особенно когда его голова была занята важными проблемами. — Затем я хочу получить информацию о каждой женщине, с которой я встречался в течение последних двух лет. Главное, замужем она на сегодняшний день или нет. Что случилось? Почему ты так на меня смотришь?

— Ничего. Просто я немного удивлена…

— Понятно. Не можешь сообразить, что происходит, да? — Бен бросил свой кейс на лакированную поверхность кофейного столика. — А происходит то, что я женюсь.

От неожиданности она разжала руки, ваза с розами покачнулась, но Эмили успела подхватить ее.

— Поздравляю, — пробормотала она дрожащим голосом. — И кто же счастливая невеста?

— Ума не приложу, — раздраженно ответил Бен. — Но это вопрос времени, и ты должна мне помочь.

Эмили не нашлась что ответить. Это был тот самый случай, когда ей хотелось превратиться в камень, чтобы ничего не чувствовать: ни боли, ни ревности. Бен женится. Это должно было когда-нибудь случиться, но только… не сейчас.

Не услышав ничего в ответ, Бен бросил на помощницу озадаченный взгляд.

— Ты какая-то странная сегодня, молчишь все время. С момента моего приезда и десяти слов не сказала. У тебя что-то случилось? Ну-ка присядь, — скомандовал он.

Послушно, как марионетка, Эмили опустилась на стул и невидящим взглядом уставилась в пространство.

— Я совсем не рвусь жениться, — начал он свое объяснение, — но этого хочет мой отец. В весьма категоричной форме он сказал мне буквально следующее: «Сын, тебе скоро тридцать пять. — Бен заговорил низким голосом, удачно имитируя старого шейха. — И ты знаешь, что это значит. Если до октября ты не найдешь себе невесту, я подыщу сам».

Бен отошел к окну. Засунув руки в карманы дорогого итальянского костюма, он задумчиво глядел на Золотые Ворота — знаменитый мост, достопримечательность Сан-Франциско. В какой-то момент, резко обернувшись, он в упор посмотрел на Эмили.

— Представляешь, что это значит? — с горечью спросил он.

Поскольку язык не повиновался Эмили, она молча покачала головой.

— Это значит, что мне подсунут какую-нибудь дальнюю родственницу, лица которой я не увижу до брачной ночи. А на следующий день в мой дворец переедет вся ее многочисленная родня. Чтобы этого со мной не случилось, мы сейчас отложим все дела: запланированное поглощение нефтеперерабатывающей компании, создание филиала в Индонезии, покупку Норт-Слоуп — и будем подбирать мне жену.

— Мы? — недоуменно переспросила Эмили.

— Именно мы, — нетерпеливо ответил Бен. — То есть ты и я, вместе. Я уже очень давно все важные вопросы решаю только с тобой и не собираюсь менять своих привычек сейчас. Ты организованная, умная, высокопрофессиональная, надежная помощница и хорошо знаешь, что мне нужно.

— И что же вам нужно?

— Что-то особенное.

— Это особенное должно быть высоким, длинноногим, белокурым? — Слова царапали ей горло. Она что угодно готова сделать для Бена, но только не подыскивать ему жену.

Бен покачал головой.

— На этот раз нужно нечто другое, хотя желательно, чтобы она была привлекательной… Впрочем, это неважно. Главное, ей нужно обладать здравым смыслом и понимать, чего хочу я, чего хочет она, и чтобы эти желания совпадали. Одним словом, брак по расчету.

Эмили с трудом выдавила:

— Я очень польщена вашим доверием… Но, Бен, я не могу сделать это…

— Что может убедить тебя? Повышение по службе? Дополнительная неделя отпуска? Премия?

— Нет, дело не в этом. Я не представляю, как выполнить это… хм… поручение. Как ищут жену?

— Ты думаешь, я знаю? — спросил Бен, усаживаясь на краешек стола напротив нее и закатывая рукава белоснежной рубашки.

Эмили завороженно наблюдала за ним. Как же она, оказывается, истосковалась за две недели его отсутствия по этой мужественной красоте, низкому, бархатному голосу с неосознанно сексуальными модуляциями! Истосковалась по загорелым мускулистым рукам, покрытым черными волосками, по широким плечам, длинным ногам, черным глазам…

— Речь не о любви, — как сквозь вату донесся до нее голос Бена. — Речь о деньгах. То есть мне нужен кто-то, кому я могу заплатить за брак. Он продлится не дольше года, после чего последует тихий развод, женщина получит большие отступные, прекрасный дом и что там еще она пожелает… В результате все останутся довольны.

— А как же ваш отец?

— Мы заключили с ним соглашение. Я сказал, что предприму попытку заключить брак, раз он так настаивает, но, если что-то не сложится, вправе развестись. После долгих размышлений отец согласился, но с условием, что мой брак продлится не менее года, а потом я волен развестись. Честно говоря, я не ожидал, что отец согласится, но он выглядел весьма довольным. У отца устаревшие понятия о любви и браке. Он уверен, что любовь приходит после свадьбы, а не до нее. Сам он никогда не видел мою мать до свадьбы, но полюбил ее всем сердцем, и они до сих пор счастливы.

— Тогда почему вы…

— Да не хочу я жениться! — воскликнул Бен, предвосхитив ее вопрос. — Зачем мне это надо? К моим услугам самые красивые женщины Америки, причем без всяких обязательств с моей стороны. Все мои женатые друзья завидуют мне. Зачем мне добровольно лезть в эту петлю?

С языка Эмили уже были готовы сорваться вопросы о детях, об одиночестве, о старости. Но вместо этого она спросила:

— Если уж вам необходимо жениться, почему бы не по любви, по-настоящему? Это будет и проще, и даст надежду на будущее. Вдруг такое случится?

— Эмили, налицо все признаки, что ты неисправимый романтик. Ты была когда-нибудь влюблена? — спросил Бен, глядя ей прямо в глаза.

На ее щеках вспыхнул румянец — под цвет роз, которые она сегодня утром срезала для Бена в саду. Она никогда не была влюблена до того момента, как впервые вошла в офис президента корпорации «Ойл интернэшнл». Не была влюблена и никогда не занималась любовью.

— Ясно, не была, — констатировал Бен. — И знаешь почему? Потому что любовь существует только в песнях и сериалах. Что касается брака, я реально могу представить, что это такое. Пару раз я оказался близок к краю этой пропасти. Одна была слишком зависима, другая — слишком независима. Одна все время жаловалась, что я уделяю ей мало внимания и слишком много времени провожу на работе, другая говорила, что ей требуется больше свободы и меньше моего присутствия. Знаешь, несмотря на то что всю свою сознательную жизнь я прожил в Америке, в чем-то я остался очень традиционен. Я считаю, что место женщины…

— …на кухне. И в спальне. Иногда, — пробормотала Эмили.

Бен расслышал ее слова и криво усмехнулся.

— Ты не согласна, да? Впрочем, ты деловая женщина и не скрываешь, что стремишься сделать карьеру. А там, откуда я родом, мужчина ходит на работу, а женщина ждет его дома. Был ли я огорчен, когда обе мои попытки жениться не увенчались успехом? Нет. Было ли мое сердце разбито? Ничего подобного. — Бен потер лоб ладонью. — Не знаю, зачем я все это тебе рассказываю. Просто хочу, чтобы ты поняла, почему я так поступаю. Итак, Эмили, ты со мной или нет?

Эмили без раздумий сказала бы «нет», если бы голос босса не был таким доверительным. Она глубоко вздохнула и встала со стула.

— Хорошо. Можете рассчитывать на меня.

Бен довольно потер руки. Его белоснежные зубы сверкнули в улыбке. Как у акулы, подумала Эмили. Она знала эту улыбку — именно так улыбался Бен перед решающей схваткой с сильным конкурентом.

— Хорошая девочка, — удовлетворенно произнес Бен, похлопав Эмили по плечу. — Ты не пожалеешь. Я найду способ отблагодарить тебя.

Это было уже слишком! Эмили поспешила покинуть кабинет и не увидела странного взгляда, которым проводил ее босс. А Бен вдруг понял, что впервые за три года обратил внимание, какие длинные и изящные ноги у его помощницы, как соблазнительно покачиваются бедра под прямой юбкой синего делового костюма. Он не мог представить Эмили ни в чем другом, как только в темном строгом костюме и наглухо застегнутой блузке; не мог представить ее танцующей, беззаботно смеющейся, флиртующей и, прости господи, занимающейся сексом.

Бен потряс головой, отгоняя неуместные мысли. Это разговор о женитьбе их навеял. Но он и вправду никогда не задумывался, чем же занимается его личная помощница в нерабочее время. При этом именно она являлась предметом зависти всех его друзей.

— Я бы отдал все что угодно за такую помощницу, как Эмили, — говорил один.

— Доброжелательная, профессиональная, собранная, при этом всегда старается оставаться в тени, — вторил другой.

— Преданная и надежная, — восторгался третий.

Бен самодовольно усмехался, но на всякий случай повышал ей зарплату. Тем сильнее было сегодня его удивление, когда Эмили чуть ли не в категорической форме отказалась помогать ему с женитьбой. Она выглядела растерянной и огорченной, и Бен никак не мог понять причину. Он вдруг осознал, насколько привык к помощи Эмили. Уже не может без нее обходиться. Ни в чем. Помимо своих непосредственных обязанностей она полностью взяла на себя оформление купленного им кондоминиума на Телеграф-Хилл, избавив его от бумажной волокиты, и нашла хорошего декоратора, чтобы обставить его квартиру в пентхаусе. У нее безупречный вкус, она предугадывает его желания и намерения, давно покупает подарки всей его родне, умудряясь угодить всем. Она назначает его свидания с женщинами, заказывает столики в лучших ресторанах, она знает о нем больше, чем кто-либо. Да он просто не сможет жениться без ее помощи!




Но даже при активном участии Эмили задача оказалась более сложной, чем предполагал Бен. Он уже встретился со всеми женщинами из составленного ею длинного и подробного списка, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Бен приглашал женщин в ресторан, угощал их прекрасным обедом, поил лучшими винами, но, нащупав в кармане коробочку с обручальным кольцом, украшенным четырехкаратным бриллиантом чистейшей воды, понимал, что не может сделать предложение. Спустя три недели у него все еще не было невесты. Три недели он носит в кармане кольцо от Тиффани, и все без толку.

На Сан-Франциско опустились сумерки, рабочий день давно окончился. Бен закинул ноги па стол, выключил лампу, откинулся на спинку кресла, сцепив руки за головой, и стал рассеянно наблюдать, как в гавани один за другим вспыхивают огни. Неожиданно дверь кабинета отворилась, и со стопкой бумаг в руках вошла Эмили.

— Ой! — удивленно вскрикнула она, увидев его сидящим в полумраке. Бумаги выскользнули из ее рук и стайкой белых птиц разлетелись по всему кабинету. — Я думала, вы уже ушли. — Эмили включила свет и наклонилась, чтобы собрать бумаги, но Бен опередил ее. Для человека, привыкшего, что многочисленные слуги мгновенно исполняют все его желания, он был удивительно галантным.

Стоя на коленях бок о бок, они сортировали и складывали бумаги. Эмили действовала как робот. Случайное прикосновение его руки, аромат его одеколона настолько лишали ее самообладания, что она не могла отличить заказ на покупку от лицензии на импорт, а Маккензи от Ремсена.

Когда бумаги были собраны и Бен протянул руку, чтобы помочь ей подняться с пола, Эмили лишилась остатков самообладания. Комок нервов, трепещущее сердце, пересохшие губы и подгибающиеся колени — да, жалкая картина.

Крепко прижав к груди папки, словно они могли защитить ее от мужского магнетизма, Эмили взглянула на часы.

— Почему вы здесь, Бен? У вас на восемь заказан столик «У Паолы». Вы что, забыли?

— Я не забыл, просто мое свидание не состоится. Она забыла меня предупредить, что уезжает из города.

— Мне очень жаль.

— А мне нет. Списочная система не оправдала себя, что-то мы делаем не так. — Бен, прищурившись, смотрел на Эмили. — Нужен другой способ.

Эмили снова посмотрела на часы. У нее не было никаких планов на этот вечер, но снова и снова обсуждать с Беном потенциальных невест было выше ее сил. Сегодня пятница, позади трудная неделя, в течение которой ее босс пребывал в дурном расположении духа… Ей нужен тайм-аут, а с понедельника она с новыми силами возьмется за поиски Мисс Совершенство.

Бен поймал ее взгляд.

— У тебя какие-то планы на вечер?

— Нет, но…

— …уже поздно, и ты голодна, — закончил он за нее. — Я, между прочим, тоже. На пустой желудок плохо думается. — С этими словами Бен решительно забрал папки из ее рук и положил их на стол. — Мы обсудим наши дальнейшие действия за ужином. Поедем к «Паоле» — все равно столик заказан. Там и разработаем новую стратегию, идет?

— Я не могу, — выдавила Эмили из себя.

Бен уставился на нее в искреннем недоумении. Она еще никогда не отвечала отказом ни на одну из его просьб.

— Почему? — спросил он. — Ты же сказала, что не занята. У тебя свидание?

Свидание? О чем это он? У нее есть только работа и розы. Она выращивает розы и является президентом клуба цветоводов. В этом вся ее жизнь — работа и розы. Но это ее жизнь, и она ее вполне устраивает.

— Дело не в этом, Бен. Просто у меня больше нет идей, как вам помочь.

— Ради бога, Эмили! У тебя всегда полно всяческих идей. Ты помогла мне уговорить «Юнион ойл» вступить в консорциум. Ты предложила широко разрекламировать эту сделку в прессе, чтобы отрезать им пути к отступлению. Ты написала для меня выступление для ОПЕК. Ты придумала, как заставить моего конкурента снизить цену на нефть. А моя женитьба — та же сделка, только еще более важная. То бизнес, а это семья. Помоги мне, Эмили, как всегда помогаешь. Пожалуйста.

Эмили с трудом удержалась, чтобы не застонать. Вернее, не завопить. Бен же, приняв ее молчание за согласие, быстренько подхватил ее под руку и вытащил из кабинета. Эмили вяло подумала, что лучше бы она соврала про свидание. А вдруг бы он посмеялся? Старая добрая Эмили Клейборн — и свидание?

Можно сказаться больной. Упасть в обморок. Открыть дверцу машины и выпрыгнуть на ходу…

Сидя в его «порше» последней модели цвета красного вина, Эмили невольно вдыхала запах богатства — кожи, шерсти, дорогого одеколона. Находясь в такой машине рядом с настоящим принцем, невольно чувствуешь себя принцессой.

Она отрешенно смотрела в окно, пока Бен умело маневрировал по Монтгомери-стрит. Люди толпились на остановке в ожидании рейсового автобуса, и Эмили подумала, что всегда была одной из них, предпочитая не ездить на работу на машине, потому что парковка в центре стоит очень дорого.

Она смотрела на людей, на проезжающие мимо автомобили, на светящиеся окна офисов… Куда угодно, только не на ее невыносимо красивого, невозможно сексуального и дьявольски богатого босса. Даже мимолетного взгляда на его большие, прекрасной формы руки, небрежно лежавшие на руле, было достаточно, чтобы пульс ее участился. А если бы она посмотрела на его гордый, королевский профиль, орлиный нос, высокие скулы, красивый рот с неимоверно чувственными губами, она бы и вовсе лишилась сознания.

Эмили сидела так близко к нему, что невольно чувствовала тепло его большого тела. Эта комфортабельная, суперсовременная машина с ее мощным двигателем и обтекаемыми формами как нельзя лучше соответствует характеру шейха Бена Али. И жену он себе хочет такую же, совершенную по форме.

Эмили вздохнула. После стольких лет глупая мечта о том, что однажды босс пригласит ее на свидание, стала явью. А она мучается и хочет домой, ведь в ее мечтах все было не так. Эмили отдала бы что угодно, лишь бы оказаться сейчас с лейкой в руках среди своих роз или болтающей с соседом о способах истребления тли.

— Я благодарен тебе, — услышала она голос Бена, — за то, что согласилась поужинать со мной. Наверняка в пятницу вечером у тебя есть занятие поинтереснее, чем сверхурочная работа.

— Но у меня и правда не осталось больше идей. Если вы рассчитываете на мою сообразительность, то будете разочарованы, Бен, — пробормотала Эмили.

— Вряд ли. Никогда до этого ты меня не разочаровывала.

Что ж, все когда-то бывает в первый раз. Первое свидание, первый ужин при свечах «У Паолы», где на стенах развешены дорогие картины, публика самая изысканная, а метрдотель невероятно учтив.

— Добрый вечер, сэр. — Метрдотель Роберт был сама почтительность, но без панибратства или, наоборот, подобострастия.

— Извини за опоздание, Роберт. В последний момент планы немного изменились, — дружелюбно произнес Бен.

Да, небольшое изменение — всего-навсего поменялась спутница. Эмили с горечью подумала, насколько она отличается от тех женщин, с которыми привык общаться Бен. Если бы она могла как следует подготовиться к этому свиданию: сходить в парикмахерскую, купить новое платье в дорогом бутике, привести в порядок ногти… Хотя вряд ли бы это помогло. Никакой макияж не сделает ее одной из тех женщин, с которыми привык развлекаться после трудовой недели шейх Бен Али.

Бен положил руку ей на талию, пока они вслед за метрдотелем шли через весь зал к его постоянному столику. Скольких женщин он потчевал здесь изысканной едой, дорогими винами и сладкими речами?

Эмили обвела взглядом зал. Ухоженные женщины в маленьких черных платьицах а-ля Шанель, со сверкающими драгоценностями в ушах и на пальцах, с прическами от известных стилистов. Как далека она от них, подумала Эмили, возблагодарив Небеса за полумрак, в котором утопал их столик.

После того как Бен сделал заказ и попробовал вино, предложенное вышколенным официантом, он наклонился над столом и посмотрел Эмили в глаза.

— Скажи, Эмили, — произнес он своим низким, чуть хрипловатым голосом, — что ты думаешь о браке?

— О браке? Не знаю, никогда не задумывалась.

Бен взял ее руку в свою, переплетя пальцы. От неожиданности и нахлынувших чувств у Эмили перехватило дыхание.

— Не верю, — подначил он. — Все рано или поздно задумываются о браке. Мне нужен взгляд на проблему, как бы это сказать, изнутри, женский взгляд на супружество. Например, что бы ты ответила, если бы мужчина сделал тебе предложение?

— Я… я не знаю, — пролепетала Эмили. Его вопрос поверг ее в замешательство. Она понимала, что в этом нет ничего личного, своего рода «мозговой штурм» в попытке решить сложную проблему. Но то, как он держал ее за руку, как смотрел в глаза, позволило ей на миг забыться и поверить в сказку. Неужели какая-то женщина может ответить Бену отказом? Эмили отвела глаза в сторону, боясь, что он прочтет ее мысли, увидит ее любовь, так тщательно скрываемую все эти годы, увидит ее затаенную боль.

Бен терпеливо ждал ответа. Но чем дольше затягивалось молчание, чем дольше он смотрел в ее глаза, тем труднее было Эмили ответить. Наверное, это из-за вина ее мысли расползаются в разные стороны. А может, из-за того, что Бен по-прежнему держит ее руку в своей, легонько поглаживая ладонь большим пальцем. Чувственные импульсы, спровоцированные этой достаточно невинной лаской, были непривычными и волнующими, отзывающимися странной пульсацией где-то в самом низу живота. Неужели при этом кто-то может сказать ему «нет»?

Нет, этот вечер ей не вынести. Эмили была готова уже сослаться на головную боль, но тут официант принес заказанный салат. Она поспешно отняла свою руку, чем вернула себе толику самообладания.

Но после нескольких ничего не значащих фраз по поводу вкусовых качеств изысканного салата Бен снова вперил в нее свой проницательный взгляд.

— Ладно, Эмили, я спрошу по-другому. Тебе… двадцать семь? Ты не замужем. Почему? Чего ты ждешь? Чего хочешь?

— Того же, что и все, — настоящей любви, — не раздумывая, ответила Эмили. Может, он удовольствуется этим ответом? Да, он может предложить женщине выгодную сделку, но не любовь.

— Настоящая любовь, — протянул Бен, качая головой. — Ее не существует, Эмили. Мне жаль лишать тебя иллюзий, но в реальной жизни ее нет.

«Есть!» — хотелось крикнуть Эмили. Хотелось сказать ему, насколько он не прав. Настоящая любовь как бутон розы в душе человека, ждущий своего часа, чтобы распуститься. Но, вступив в спор, она неизбежно выдаст себя.

— А вот во что я действительно верю, — продолжал тем временем Бен, — так это во взаимное уважение и потребность друг в друге. Вот лично тебе, Эмили, что нужно?

Пока официант расставлял тарелки с крабовой запеканкой, Эмили молчала, обдумывая ответ.

— Лично мне ничего не нужно, — натянуто произнесла она. Действительно, что ей еще нужно? У нее есть любимая работа, клуб садоводов, машина и чудесный маленький домик с садом, где она выращивает свои розы.

Бен побарабанил пальцами по столу.

— Спрошу по-другому. Чего тебе хочется, Эмили?

— Ну…

— Давай-давай, не тяни, — нетерпеливо произнес Бен. — Бриллианты, спортивный автомобиль, отдых на Таити?..

— Теплицу, — выпалила Эмили и прикусила язык. — С автоматической системой полива, контролем климата и освещением. Тогда бы я круглый год могла выращивать розы.

— Отлично. Это уже что-то. — Бен даже в ладоши хлопнул от удовольствия. — Если я куплю тебе теплицу и в конце года выплачу значительную сумму денег, ты выйдешь за меня замуж?

Эмили чуть не подавилась веточкой петрушки. Любовь, брак, теплица, Бен — все смешалось в ее голове. Она сделала большой глоток воды и немного пришла в себя. Это просто «мозговой штурм», это все не взаправду. И вдруг на Эмили накатила страшная усталость. Не хватало только, чтобы он вот так ее использовал, ведь ее даже нет в списке возможных претенденток.

— Да, — резко ответила она. — Теплица и деньги. И я выйду за вас замуж. Меня можно купить точно так же, как и любую другую. Все, Бен. Не нужно выдумывать никакого другого плана, этот вполне приемлем. Вам просто нужно повторить все это подходящей женщине, на которой вы остановите свой выбор.

— Думаю, что уже нашел ее, — тихо пробормотал Бен.

— Решили проверить на мне, насколько это просто? Кто бы она ни была, эта женщина с радостью ухватится за ваше предложение. Теперь мы можем уйти?

— Еще нет, — ответил Бен. Все последние недели он носил в кармане коробочку с кольцом, но так ни разу и не достал ее. Не отдавая отчета в собственных действиях, он засунул руку в карман, достал маленькую бархатную коробочку, извлек из нее кольцо с бриллиантом в окружении россыпи мелких рубинов, взял Эмили за руку и надел кольцо ей на палец.

Это больше не было игрой. Глаза девушки стали огромными, как блюдца, лицо залило румянцем. Она ошеломленно смотрела на свою руку, где в свете свечей бриллиант радостно вспыхивал всеми цветами радуги. Может, любая другая женщина точно так же отреагировала бы на его действия, но Бен в этом сомневался. Другие были слишком пресытившимися, слишком искушенными, а Эмили выглядела так, словно он достал звезду с неба и положил ей в ладони.

Она очень отличалась от женщин, вереницей тянувшихся через его жизнь. Она была честной и умной, приветливой и веселой… Зачем ему искать еще кого-то, чтобы жениться? Но нет, он не может этого сделать. Эмили — лучший помощник, который у него когда-либо был, и он не хочет такого помощника лишиться.

Официант принес кофе для Бена и шоколадный мусс для Эмили. Она в это время безуспешно пыталась снять кольцо с пальца.

— Не могу… не могу… — бормотала она. — Помогите мне стащить его. — Эмили протянула руку. Бен попытался снять кольцо, но оно словно вросло в тоненький пальчик. Как будто там и должно было быть. Всегда.

Эмили резко поднялась. Глаза ее были полны слез.

— Ты куда? — спросил Бен.

— В дамскую комнату. Попытаюсь снять его с помощью мыла.

— Стоп! — резко скомандовал он. — Сядь на место.

— Зачем? — спросила Эмили, невольно подчиняясь.

А на Бена словно снизошло озарение. Благодаря таким спонтанным идеям он и прослыл решительным и удачливым бизнесменом. Вот оно, решение его проблемы, — совсем рядом. Смотрит недоуменно огромными серыми глазами, в которых еще блестят слезинки.

— А затем, — многозначительно произнес он, — что тебе не надо снимать это кольцо. Мы поженимся.




ГЛАВА ВТОРАЯ


Бен довез ее до дома, и Эмили с облегчением отметила, что окна в соседских домах темны. В своем воспаленном воображении она видела поднятые шторы, лица, прижатые к стеклу, слышала шепот: «Кто это там с Эмили?», или «Что это за машина такая?», или «Что-то слишком поздно Эмили вернулась». Прожив четыре года бок о бок с этими людьми, она узнала их достаточно хорошо. Многие из них были членами клуба садоводов, который она возглавляла; каждую весну вся улица дружно участвовала в пикнике, а когда кто-то уезжал, соседи присматривали за домом, садом и домашними любимцами.

Слава богу, никто не видел, как она вышла из роскошной спортивной машины, как наследный арабский принц учтиво открыл для нее дверцу, довел до входной двери и попрощался до завтра.

Эмили ввалилась в дом и рухнула на диван, поскольку ноги отказались служить ей.

Бен больше ни разу не упомянул о женитьбе, и она старалась успокоить себя тем, что это были просто слова, иллюзия. Но кольцо-то было вполне реальным. Реальным и тяжелым, не дававшим ни на минуту забыть о нем. Эмили крутилась и вертелась на кровати, не в силах уснуть. Она снова и снова проигрывала сцену, как завтра утром зайдет в его кабинет и решительно скажет:

— Что касается вчерашнего вечера, то я все понимаю. Вы нервничаете по поводу грядущего тридцатипятилетия, но прекрасно осознаете, впрочем, как и я, что мы с вами не можем пожениться.

К тому моменту она как-нибудь исхитрится стащить кольцо с пальца и аккуратно положит его на стол Бена. Он благодарно посмотрит на нее, возьмет кольцо и положит обратно в коробочку, чтобы впоследствии надеть его на палец подходящей женщине.

Он будет благодарен ей и испытает облегчение. Наверняка сейчас он терзается мыслями о содеянном — как его угораздило надеть обручальное кольцо на палец помощнице? Она облегчит ему решение этой проблемы. Ведь максимально облегчать его жизнь и сглаживать острые углы — ее работа. Всегда оставаться в тени, чтобы другие могли сиять. Впрочем, это не работа, это роль, отведенная ей жизнью. Вначале — на благо родных, затем — ради Бена.

Как только они прояснят между собой это маленькое недоразумение, она с удвоенной энергией возьмется за поиски невесты. Подберет для него подходящую женщину, которая примет все его условия. Только это не будет заурядная помощница, не отличающаяся красотой и светскостью, к тому же безумно влюбленная в своего босса. Если они с Беном поженятся, она и неделю не сможет скрывать своей любви, не говоря уже о годе. Целом годе! А это именно то, чего он всеми силами стремится избежать — душевной привязанности, эмоциональной вовлеченности. Деловое обоюдовыгодное соглашение.

С тяжелым вздохом Эмили закрыла глаза и уткнулась лицом в подушку, в сотый раз приказав себе спать. В это время ночную тишину разорвал телефонный звонок.

— Эмили, я тут подумал… — раздался голос Бена.

Прижимая трубку к уху, она рывком села на кровати.

— Я тоже думала. Ни о чем не беспокойтесь, Бен. Завтра…

— Не беспокоиться? Мы женимся через две недели, а я не должен беспокоиться? Я только что разговаривал с отцом…

— Вы же… вы же не сказали ему, правда?

— Конечно, сказал. Он очень обрадовался и попросил передать тебе поздравления и наилучшие пожелания.

— Он помнит меня?

— Прекрасно помнит.

Он решил не передавать Эмили все похвалы в ее адрес. О ее учтивости и безупречном поведении в офисе, о ее милой улыбке и мелодичном голосе. Отец сказал, что в Эмили есть все, что требуется мужчине в жене. Не мог же Бен сказать отцу, что все это фикция, что по истечении года он расторгнет брак со своей холодноватой, сдержанной помощницей. Правда, он честно признался, что не испытывает к Эмили любви, но отец тут же вернулся к своей излюбленной теории, что настоящая любовь приходит после свадьбы.

— Но как вы сказали ему? Как объяснили? — спросила Эмили, не в силах поверить, что это происходит с ней на самом деле.

— По большому счету, мне даже не пришлось лгать. Я рассказал о нашей совместимости, о том, как хорошо мы понимаем друг друга, как дополняем в делах. Отец даже выразил удивление, почему я не заметил всего этого раньше. Кстати, я и сам удивляюсь. Эмили, я позвонил, чтобы поблагодарить тебя за то, что ты для меня делаешь. Будь уверена, теплица уже твоя. Да что теплица! У тебя будет целый питомник!

— Спасибо, — только и пробормотала Эмили.

— Послушай, извини, что разбудил тебя, но я хотел сказать, что утром первым делом объявлю о нашей помолвке сотрудникам. А затем нам надо будет решить множество организационных вопросов — церковь, приглашения, прием, твой наряд, медовый месяц…

— Медовый… что? — выдохнула Эмили, не веря своим ушам.

— Месяц, Эмили. Ме-до-вый ме-сяц. Позвони в бюро путешествий и закажи тур куда хочешь, мне абсолютно все равно. — Бен вдруг понял, что говорит все быстрее и громче, в то время как голос Эмили становится все слабее и тише. Он понимал, что не стоит строить планы посреди ночи, но, дав обещание отцу, уже запустил механизм, который не остановить. — Эй, ты там не уснула?

— Нет, — после долгого молчания ответила Эмили.

— Ложись поспи. Завтра у нас трудный день.

Она ничего не ответила, и только короткие гудки в трубке дали понять Бену, что Эмили отсоединилась. Безусловно, не стоило будить ее среди ночи, чтобы обсудить планы на завтра. Он позвонил больше для того, чтобы убедиться, что она не передумала. Сколько Бен ни пытался, он никак не мог вспомнить, произнесла ли Эмили заветное «да». Впрочем, зачем ей отказываться от такого выгодного предложения? Один год — и у нее будет и теплица, и большая сумма денег на счете, а после тихого развода они смогут и дальше работать вместе. Что бы ни случилось, ему больше всего не хотелось терять Эмили как помощника.




Придя утром на работу, Эмили первым делом вошла в Интернет и собрала всю необходимую информацию. Затем, написав длинный перечень под заголовком «Что нужно успеть сделать к свадьбе», она зашла в кабинет Бена и очень удивилась, застав его у огромного окна за созерцанием восхода солнца, а не склоненным, как обычно, над письменным столом. Когда он обернулся к ней, Эмили удивилась еще больше — взгляд Бена был каким-то затуманенным, а всегда безупречно повязанный галстук сбился набок. Она еле поборола желание подойти и поправить его, а заодно пригладить растрепанные волосы.

Сев на свое обычное место напротив Бена, Эмили стала задавать заранее сформулированные вопросы. Со стороны она выглядела собранной, деловой и очень рассудительной, но мысленно поминутно напоминала себе, что это всего-навсего еще один рабочий день, а свадьба — еще один проект, который они с Беном должны успешно завершить. Но этот день не был обычным. Он был началом новой эры, новой жизни, из которой возврата к прошлому уже не будет. Никогда.

— Список гостей? — деловито спросила она своего жениха.

Бен потер лоб.

— Не знаю… Посмотри в моей книжке в разделе «Семья» и пригласи всех. И всех своих, конечно. Только родственников, больше никого.

Эмили сосредоточенно кивнула, внутренне похолодев от мысли о предстоящем объяснении с семьей.

— Церемония — в церкви или как?

— Мне безразлично. В колледже я принял христианство, моя семья — конечно, мусульмане, но они не станут настаивать на традиционной церемонии. Они настолько счастливы, что я наконец женюсь, что согласятся с любым нашим решением.

— Прием?

— Как хочешь.

— Еда?

— Мне все равно. Как решишь, так и будет.

— Бюджет?

Бен выразительно передернул плечами.

— Безграничен.

Эмили поднялась. Она специально не спросила о медовом месяце, и Бен тоже не упомянул о нем. Может, забыл? Или решил сказать семье, что они откладывают его на год, когда эта проблема отпадет сама по себе?

— Я зайду позже и доложу, что удалось сделать, — деловито произнесла она.

— Отлично. И помни, что я сказал. Временно все дела побоку. Самое главное сейчас — свадьба. Как только мы с ней покончим, наверстаем упущенное.

— Хорошо.

Наверное, такое отношение к их свадьбе должно было обидеть ее, но Эмили трезво смотрела на вещи. И все-таки… обиделась. Ей было больно, что Бен смотрит на этот шаг как на досадную, навязанную ему необходимость. А для нее эта свадьба, пусть и ненастоящая, будет единственной в жизни, потому что Бен — единственный мужчина, которого ей суждено любить всю жизнь. Но он никогда не узнает о ее чувстве. Выпрямив спину и гордо вскинув подбородок, Эмили покинула кабинет.

О том, что намеревалась вернуть ему утром кольцо, Эмили вспомнила много позже. Впрочем, она все равно не смогла бы это сделать без помощи ножовки. Кольцо по-прежнему сидело на ее пальце как влитое и не собиралось сниматься. Наверное, это знак того, что она должна покориться судьбе и воспринять этот брак как неизбежность. Включив компьютер и вооружившись телефонной книгой, она приступила к решению проблем.

Это оказалось не так просто. В кабинет поминутно заглядывали сотрудники, якобы по делу, а сами во все глаза смотрели на ее руку. Если она надеялась еще в течение какого-то времени сохранить в тайне их с Беном решение, то теперь поняла, что напрасно. Слухи распространились среди сослуживцев со скоростью звука.

Эмили терпеливо демонстрировала кольцо, выслушивала охи и ахи по поводу чистоты и размера бриллианта и принимала поздравления. Она видела потрясенные лица коллег и понимала, что отнюдь не размер камня ошеломил их, а выбор босса. Неужели шейх Бен Али действительно женится на своей помощнице? Как он мог остановить свой выбор на Эмили Клейборн, когда рядом с ним перебывали все признанные великосветские красавицы и кинозвезды? Эмили чувствовала, как вибрируют стены офисов от многократных «почему?», «почему?», «почему?».

Проведя все утро у телефона и запустив механизм приготовления к свадьбе, ближе к полудню она смогла наконец перевести дух, чтобы собраться с силами и доложить боссу о проделанной работе.

Бен целый день провел в своем кабинете, и она не имела представления, чем он там занимался. Приходили и уходили какие-то незнакомые мужчины в строгих костюмах, с портфелями. В двенадцать он сам вызвал ее по интеркому. Эмили инстинктивно подергала кольцо, но оно сидело на ее пальце еще туже, чем прежде.

Зайдя в его кабинет, она увидела, что Бен методично разбирает гору бумаг — одни подписывает и откладывает в сторону, другие, смяв, отправляет в мусорную корзину. На загорелый лоб упала прядь черных волос, галстук развязан и висит на спинке кресла, рукава белоснежной рубашки закатаны до локтя. Неужели этот сказочный красавец действительно намерен на ней жениться через две недели?

Ей было невыносимо трудно работать с ним эти три года, а уж жить вместе!.. От страха Эмили невольно вздрогнула, и это привлекло его внимание.

Несколько томительных минут он пристально изучал свою невесту. Эмили молила Бога, чтобы Бен не прочел ее мысли, потому что он обладал сверхъестественной интуицией. Ей всегда казалось, что он прекрасно знает, о чем думают его конкуренты, хотя его собственное лицо оставалось при этом абсолютно бесстрастным. Бен ни в коем случае не должен даже заподозрить, какие чувства она испытывает к нему.

Прежде чем он заговорил, Эмили раскрыла свой ноутбук, села напротив и стала отчитываться о проделанной за утро работе.

— Отлично, — произнес Бен, когда она закончила. Он как-то странно смотрел на нее, и Эмили не покидало чувство, что он не слышал ни слова из сказанного ею.

— А теперь выслушай, чем я занимался все утро, — сказал он. — Мои адвокаты подготовили контракт, который ты должна подписать. — Бен пододвинул к ней стопку бумаг на официальных бланках. При этом их руки слегка соприкоснулись, и глупое сердце Эмили тут же засбоило. Она честно попыталась прочесть написанное, но буквы плыли у нее перед глазами. Она не сомневалась, что Бен сделал все как обещал, поэтому без колебаний взяла ручку и приготовилась подписать. — Погоди! — воскликнул Бен, выхватывая бумаги. — Разве ты не хочешь сначала прочесть?

— Я уверена, что все в порядке.

— Почему? А вдруг я решил надуть тебя?

— А вы решили? — попыталась пошутить Эмили.

— Нет, конечно. Мне кажется, я поступил по справедливости.

— А зачем вообще этот контракт?

— Ради бога, Эмили! Нельзя же быть такой наивной! Могут возникнуть всякие непредвиденные ситуации, которые ни ты, ни я не сумеем предусмотреть. Согласно этому контракту, ты принимаешь мое предложение о браке и обязуешься оставаться моей женой в течение года со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Какими последствиями? — испуганно спросила Эмили. Что он имеет в виду? Стирку? Уборку? Появление в обществе? Секс?! При этой мысли ее лицо зарделось.

— А как ты думаешь? — поддразнил ее Бен, отчего из розовой Эмили стала пунцовой. Неужели босс подшучивает над ней? Это невозможно. В течение трех лет их отношения ни разу не вышли за рамки деловых. Набравшись храбрости и снова взглянув в его глаза, Эмили увидела, что озорной блеск в его глазах пропал, уступив место обычной непроницаемости.

— Я… я не знаю, — заикаясь, произнесла Эмили. — Наверное, светская жизнь… или еще что-то.

— Еще что-то, — насмешливо подтвердил Бен. — Но это что-то не включает секс, если тебя это волнует.

Эмили постаралась придать своему лицу максимально безразличное выражение, как будто эта проблема вообще ее не волновала. На самом деле мысль о возможности этого приводила ее в ужас. Неуклюжая девственница в объятиях записного плейбоя — хуже унижения и не придумать. Слава богу, они прояснили этот момент, и ей не о чем беспокоиться.

Эмили снова взяла ручку и пододвинула к себе бумаги.

— Неужели тебе безразлично, что ты получишь в благодарность?

— Вы уже сказали мне. Теплицу.

— Намного больше, чем теплицу. В придачу к ней ты получишь значительную сумму денег.

— Спасибо. — Эмили встала, наклонилась над столом и поставила свою подпись под документом. — Надеюсь, я смогу продолжать работать?

— Конечно. На работе я не могу обойтись без тебя ни дня.

— Спасибо. Но вы говорили что-то о том, что место женщины…

— …дома. Но тебя это не касается. Речь шла о настоящей жене.

Эмили крепко сжала губы, чтобы не было заметно, как они дрожат. Конечно, она будет ему ненастоящей женой. А настоящая, когда она появится у Бена, будет дожидаться его дома у зажженного камина, рядом с которым будет накрыт стол со свечами и изысканным ужином на двоих. Что бы Бен ни говорил о нежелании жениться по-настоящему, все мужчины рано или поздно встречают ту единственную, с которой решают связать свою жизнь. И тогда их точка зрения быстро меняется на прямо противоположную.

— А сейчас, — вдруг вспомнил Бен, — ты можешь уйти. Сходи в парикмахерскую и купи себе новое платье. Мы идем на обед с председателем совета директоров «Ремсен ойл».

— Мы? — не смогла скрыть своего удивления Эмили. Думать о них с Беном как о чем-то едином было непривычно.

— Да. Это раньше я ходил на такие мероприятия один, а теперь, когда у меня появилась невеста…

Эмили вздохнула.

— …вы вынуждены брать меня с собой.

— Не совсем так, но в целом верно. Он придет с женой, а я — с невестой. Я заберу тебя в семь.

Эмили кивнула и направилась к двери. Ей казалось, что ноги у нее налились свинцом. Обед с председателем совета директоров крупнейшей нефтяной компании и его женой? Эмили ужаснулась этой перспективе. Она так мечтала прийти домой, надеть свой рабочий комбинезон и перчатки и заняться розами в надежде найти успокоение. Подписывая контракт, она никак не думала, что это включает покупку новой одежды, посещение парикмахерской и деловые обеды. Эмили невольно прикоснулась к узлу на затылке, в который она каждое утро собирала волосы, окинула взглядом свой деловой костюм. Да, не зря Бен предложил ей купить новую одежду. Она выглядит как служащая, а не как счастливая невеста, тем более невеста шейха Бена Али.

— Минутку, Эмили, — окликнул ее босс. — Я не очень запомнил, где ты живешь.

Эмили медленно повернулась, подошла к столу и записала свой адрес в перекидном ежедневнике. Затем без единого слова покинула кабинет.

Бен сел за свой стол и уставился в ежедневник. Машинально постукивая карандашом по кружке с кофе, он вдруг осознал, что ничего, совсем ничего не знает о своей помощнице. Она подписала контракт, свадебный механизм запущен, и его уже не остановить, а Бен все больше недоумевал, как его угораздило попасть в эту ситуацию. Да, ему нужна жена. Да, Эмили умная и надежная. При этом знает о нем практически все, а он о ней — ничего, даже адреса.

Может, у нее есть жених или она живет с каким-нибудь мужчиной? Может, в ее квартире обитает свора борзых или дюжина кошек? А вдруг она выращивает грибы в подвале? Может, она собирается переехать в его пентхаус с женихом, борзыми, грибницами и котами? Он даже не спросил, предпочтет ли она жить в отдельном доме или в квартире, есть ли у нее родители…

Он не представлял, чего она ожидает от их брака, зато точно знал, чего не ожидает. Секса. Неприкрытое облегчение, отразившееся на ее лице, когда он сказал, что секс не входит в условия сделки, удивило его. Неужели ей так неприятна мысль о близости с ним? Видимо, да. Вообще-то он и не собирался укладывать ее в свою постель, но реакция Эмили задела его больше, чем он ожидал.




Эмили медленно шла с автобусной остановки к своему дому. Она никогда особо не задумывалась над тем, насколько непрестижен ее район, с его однотипными домами, возведенными в период послевоенного строительного бума, а сейчас остро почувствовала это. Да, процесс преображения начался весьма болезненно — усталость, тяжелые пакеты с обновками, грустные мысли и… новая, непривычная прическа.

— Ого! — раздался голос Пегги Грант, ближайшей соседки Эмили. Отложив секатор, которым она обрезала розовые кусты, Пегги подошла к забору, разделяющему их участки. — Замечательная прическа. Выглядишь просто потрясающе!

Эмили поставила пакеты на крыльцо и подошла к Пегги. Проведя рукой по коротким кудрям, застенчиво спросила:

— Слишком вызывающе, ты не находишь?

— Слишком хорошо, я бы сказала. Пре-вос-ход-но! В чем причина такой радикальной перемены? Свидание?

— Просто деловой обед с партнерами моего босса.

— Твоего босса, который шейх? — не смогла сдержать удивления Пегги. — У тебя свидание с шейхом?

— Это не свидание, — устало ответила Эмили, срывая с куста увядшую розу. — Это деловой обед.

— Позволь мне сделать тебе макияж, Эмили. Я хорошо это умею, — вдруг предложила Пегги.

— Макияж? Я никогда его не делаю.

— Ты никогда и не ходила на свидание с шейхом.

— На деловой обед, Пегги. И не с шейхом, а с боссом. Впрочем, неважно.

Эмили посмотрела на круглое, доброе лицо соседки и подумала, сказать ей правду сейчас или позже. Пегги и другие члены клуба садоводов были ее немногими друзьями, которых она намеревалась пригласить на свадьбу.

— Пегги, — решительно произнесла Эмили и осеклась. — Ммм… я буду очень признательна, если ты поможешь мне с макияжем.

— С удовольствием.

— Кроме того, я хочу тебе кое-что сказать.

— Ради бога, Эмили, не томи! Ты выглядишь так, будто только что потеряла лучшего друга.

Эмили невесело усмехнулась.

— Да? Странно, потому что я хочу сообщить тебе вообще-то радостную новость. Я… как бы это сказать… выхожу замуж.

Глаза онемевшей Пегги все расширялись и расширялись, пока не стали размером с розу-центифолию.

— Ты… что?

— Успокойся, Пегги. Я сама пребываю в не меньшем шоке.

— Но ведь ты даже ни с кем не встречалась.

— Не встречалась, — подтвердила Эмили.

— И как же? Кто этот счастливчик?

— Мой босс…

— Самый богатый, самый красивый, самый завидный холостяк во всем Сан-Франциско?! Да что там Сан-Франциско, во всей Америке?! Настоящий арабский шейх?!

— Да, он самый.

— Эмили, я не ослышалась? Ты выходишь замуж за шейха? — медленно, с расстановкой спросила Пегги.

Эмили закусила губу, чтобы не рассмеяться и не расплакаться одновременно, и кивнула.

— Но это не то, что ты думаешь.

— А что думаешь ты? — Глаза подруги светились добротой и участием.

— Я пойду оденусь, — ушла от ответа Эмили. — А ты приходи и помоги мне с макияжем, ладно?

Слава богу, Пегги не стала больше задавать вопросов.

— Я приду через полчаса, только вымою руки и захвачу свою косметичку.

— Отлично. Спасибо. — Нет, она не пытается произвести на Бена впечатление. Ведь еще есть председатель совета директоров и его жена. Вот для них она и постарается.




В семь часов Эмили стояла посреди своей маленькой гостиной в коротком черном платьице без рукавов, с жемчужным ожерельем на шее и жемчужными сережками в ушах, с умело наложенным соседкой неброским макияжем, который тем не менее преобразил ее до неузнаваемости. Выражение одобрения в глазах Пегги, когда полчаса назад она уходила домой, сказало Эмили, что она выглядит по-новому. Совсем по-новому. И очень хорошо. Большую роль в ее преображении сыграло и то, что она сняла очки и положила их в маленькую вечернюю сумочку.

Когда машина Бена затормозила у ее дома, Эмили испугалась. Вдруг ее радикальные изменения не придутся ему по вкусу? Он же выглядел, как всегда, подтянутым, безупречно одетым, безупречно ухоженным. Когда Эмили открыла дверь, он не произнес ни слова, просто стоял и безмолвно смотрел на нее. Теперь она была уверена, что слегка перестаралась с преображением.

— Может, вы войдете? — спросила она. — Или…

Впервые в жизни он не закончил начатое ею предложение. Он вообще не произнес ни слова с момента прихода. Просто стоял и смотрел на нее своими черными, жгучими глазами. Эмили не представляла, о чем он думает. Наверное, она все-таки перестаралась. Ведь им предстоял всего-навсего деловой обед.

Ей показалось, что так безмолвно они стоят на пороге уже целую вечность, хотя прошло всего лишь несколько томительных минут. В этот момент зазвонил мобильный телефон Бена. Пронзительный звонок вывел его из ступора, и он поспешно выхватил трубку из кармана.

— Да, Том?.. Да?.. Мне жаль… Да, конечно… Обязательно… Выздоравливай.

Бен положил телефон в карман пиджака и вошел наконец в дом своей невесты. Невесты, которая в течение нескольких часов преобразилась в незнакомку. Куда подевалась скромная, надежная помощница Эмили Клейборн и кто эта невыразимо прекрасная женщина?

— Эмили? — на всякий случай уточнил Бен, не в силах оторвать глаз от обворожительного создания в черном платье. Что она с собой сделала? Бен ожидал, что Эмили наденет новое платье, но не был готов к тому, что оно обнажит прекрасную гладкую кожу, ложбинку на высокой груди, длинные и безупречные по форме ноги. Такого радикального преображения он не ожидал и не мог понять, нравится ли ему это.

— Кто звонил? — поинтересовалась Эмили, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

— Том Спендлер. Он заболел и отменил обед.

Эмили кивнула, отступила на шаг и села в кресло. Ее облегчение было очевидным. Бен и сам испытывал огромное облегчение, как рыба, сорвавшаяся с крючка рыболова.

— Мне жаль. Ты затратила столько усилий — и напрасно. Впрочем, почему напрасно? Мы можем пойти поужинать и без Тома, — вежливо предложил Бен.

— Можем, но не обязаны, да?

— Конечно, нет. Ты прекрасно выглядишь, и я подумал, тебе захочется выйти в этом наряде. Странная ты, Эмили.

— Знаю.

— Если мы никуда не пойдем, что ты будешь есть?

— Не знаю. Может, приготовлю омлет.

— В этом платье?

Эмили улыбнулась, представив себя в новом платье, сбивающую яйца для омлета на своей маленькой кухоньке.

— Сначала я переоденусь в домашний наряд.

— Какой?

— Джемпер и старые джинсы.

— Я спрашивал об омлете.

— Ой! Не знаю. С грибами и сыром. Что найдется в холодильнике.

— Звучит заманчиво, — протянул Бен. Он не заметил, что в его голосе проскользнула тоскливая нотка. Как давно он не ел домашней еды? Его отец много раз предлагал ему прислать повара, но Бен не хотел. Он так редко бывает дома, что в этом просто нет необходимости. Повар обязательно будет спрашивать, что он хочет на обед и когда вернется домой. Совсем как жена. Нет, уж лучше ленч на ходу и обед в ресторане с красивой женщиной.

Эмили бросила на него быстрый любопытный взгляд.

— Может, вы… присоединитесь ко мне? Если хотите, конечно.

Судя по ее тону, это было всего-навсего проявление вежливости.

— Мне неудобно навязываться, у тебя наверняка есть какие-то другие дела.

— Самое главное сейчас — переодеться, — сказала Эмили с улыбкой и встала. — И снять украшения.

Она завела руки за голову и стала возиться с застежкой ожерелья. Бен завороженно смотрел, как тонкая ткань платья натянулась на груди. Интересно, она специально делает это перед ним? Он должен немедленно уйти… но ни за что не уйдет.

Вместо этого Бен зашел ей за спину и взялся за застежку ожерелья. До него долетел тонкий аромат духов. Эмили пользуется духами? Она никогда не делала этого раньше. Если бы она пользовалась духами, он бы обязательно это заметил, ведь они проработали бок о бок три года. Завитки коротких волос ласкали ее шею сзади. Та Эмили, которую он знал, никогда не носила такой короткой прически, да и кудрей у нее никогда не было. Неужели ее кожа всегда была такой гладкой и нежной на ощупь? А шея такой тонкой? Наконец Бену удалось расстегнуть замочек и снять чертово ожерелье. Он перевел дух.

— Спасибо, — произнесла Эмили сдавленным голосом, когда нитка жемчуга змейкой легла в ее раскрытую ладонь. — Я вернусь через минуту. — Она прошла через холл и скрылась за дверью комнаты, которую Бен мысленно определил как спальню.

Ну вот, настал подходящий момент, чтобы уйти. Крикнуть через дверь слова прощания и быстро ретироваться. Она не приглашала его в гости, да и он не хочет здесь быть. Ее приглашение на обед было вынужденным. Он сам вынудил ее словами: «Звучит заманчиво». Если бы промолчал, то был бы уже на полпути к дому. Впрочем, слова сказаны, она его пригласила, и было бы свинством взять теперь и уйти без извинений. Итак, он остается.

Бен снял пиджак, развязал галстук и закатал рукава рубашки. Он решил воспользоваться шансом и оглядеть жилище Эмили, чтобы лучше узнать свою невесту. Так, не похоже, чтобы она жила с каким-нибудь мужчиной. Впрочем, признаков обитания кошек и собак тоже нет.

Бен обратил внимание, что гостиная обставлена просто, но с большим вкусом. На широкой софе у стены лежал плед цвета неотбеленного полотна, и было видно, что им часто пользуются. Рядом в углу стояли глубокое кресло и торшер. Бен представил Эмили, сидящую в кресле поджав ноги, с книжкой в руках. И повсюду в комнате были розы, наполняя воздух своим неповторимым ароматом. На камине стояла огромная ваза с бледно-розовыми розами, на журнальном столике — декоративная вазочка с одной желтой розой, на подоконнике — огромный букет темно-бордовых роз.

Через открытое окно Бен увидел, что весь небольшой садик заполнен розовыми кустами. Даже забор, разделяющий соседние участки, был увит кустами с мелкими розочками. Так вот откуда в его офисе всегда свежие розы. Он и подумать не мог, что его помощница сама их выращивает. Оказывается, он совсем ничего не знает о женщине, которая через две недели станет его женой.

Бен заметил соломенную шляпу, мелькающую на соседнем дворе. «Шляпа» остановилась у забора, и из-под нее выглянуло круглое женское лицо. Увидев его в окне, женщина улыбнулась и помахала рукой.

Бен помахал в ответ.

Он собрался посмотреть фотографии, висящие на стене в рамках, когда прозвенел дверной звонок. Бен открыл дверь и увидел двух школьниц в коричневой форме.

— Здравствуйте, мистер, — смущенно произнесла девочка с косичками. — Ваша жена не купит печенье, испеченное герлскаутами?




ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Дети были слабостью Бена. Его брат говорил, что, если бы у Бена были свои дети, он бы их избаловал донельзя, как баловал своих племянников и племянниц. Может, и хорошо, что он никогда не женится и не станет отцом.

— Я с удовольствием куплю печенье, — ответил он девочкам. — Покупаю все!

Школьницы удивленно переглянулись и захихикали.

— У нас почти двести коробок в фургоне.

— Так мало? — спросил Бен, и девочки снова прыснули.

Подписав чек и вручив его герлскаутам, Бен разгрузил фургон и затащил коробки в прихожую. Девочки не скрывали своего восторга, а сидящая за рулем мама одной из них сказала, что они наверняка получат приз за самую успешную продажу.

Бен вернулся в дом и увидел Эмили, с недоумением взиравшую на гору коробок. Он с облегчением отметил, что она переоделась в вылинявшие мешковатые джинсы и бесформенный старый джемпер. Слава богу, теперь он сможет сконцентрироваться на каких-то более важных вещах, чем разглядывание ее тела. Было заметно, что, переодевшись, Эмили тоже слегка расслабилась. На ее лице не осталось ни капли макияжа, а на носу снова красовались очки. От привычной Эмили ее отличала лишь новая стрижка. Сколько Бен знал Эмили, она носила длинные волосы, собранные в пучок или распущенные и заправленные за уши. Неожиданные кудряшки, обрамляющие теперь лицо, делали ее похожей на эльфа. Очаровательного эльфа.

— Что это… — начала Эмили.

— Надеюсь, ты любишь домашнее печенье.

— Я очень люблю домашнее печенье, особенно мятное, но не в таких же количествах. Пачки или двух было бы достаточно. Что заставило вас совершить эту оптовую закупку?

— Две маленькие девочки. Ты же знаешь, я всегда поддерживаю начинающих предпринимателей. Если бы у меня был ребенок, я бы… — Бен прервал себя на полуслове. — Кстати, я тоже люблю домашнее печенье.

Эмили кивнула. Ее удивило его негативное отношение к браку при таком явном желании иметь детей. Она знала, как Бен любит своих племянников и племянниц, как делает им подарки по поводу и без повода, но никогда не слышала, что он хочет иметь собственных детей.

— Мы можем взять печенье в офис и раздать сотрудникам, — предложил предприимчивый Бен.

«Мы». Эмили по-прежнему было странно слышать это местоимение применительно к ним с Беном.

— Отлично. Садитесь и отдыхайте, а я пока приготовлю обещанный омлет.

Она рассчитывала, что Бен расположится в гостиной, а она займется обедом на кухне. Но он пошел вслед за ней, удобно оседлал ее любимый табурет, как будто на свете не было ничего естественнее — могущественный арабский шейх, сидя на маленькой кухне, наблюдает, как его помощница взбивает яйца для омлета.

— Я у тебя в долгу.

— За омлет? Не стоит, сэр. Сегодня омлет бесплатный, — пошутила Эмили. Ее пугал этот игривый разговор тет-а-тет в тесноте ее кухоньки. Ей было сложно находиться рядом с Беном на работе, а уж в такой интимной обстановке легко потерять остатки самообладания. Его близость нервировала Эмили, делала уязвимой и неловкой. Она хотела, чтобы босс ушел. — Кроме того, вчера мы вместе с вами ужинали в ресторане.

Бен взъерошил волосы, что придало ему какой-то мальчишеский и более доступный вид. Просто парень, живущий по соседству.

— Неужели это было только вчера? Мне казалось, что прошла целая вечность.

Эмили молча кивнула, доставая из холодильника продукты для омлета.

— Ты любишь готовить?

— Да. — Но только когда ты не сидишь на моей кухне так близко, что я чувствую твой запах, мысленно добавила она.

— Я спрашиваю потому, что собирался нанять кухарку, когда мы поженимся. Что ты об этом думаешь?

Яйцо выпало из рук Эмили и шлепнулось на пол. Он нашел самый подходящий момент для подобного разговора. Она и так нервничает из-за его присутствия, а тут еще эти разговоры о совместной жизни. Мечты Эмили о Бене были самыми разными — от возвышенных до непристойно-эротичных, но ни в одной из них она не готовила для него омлет. Кроме того, она никак не могла выбросить из головы его слова о том, что место жены — дома. Интересно, увидев ее в домашней обстановке, что он теперь думает о ней?

Бен схватил бумажное полотенце и вытер пол. Он проделал это так естественно, как будто все шейхи только тем и занимаются. Эмили достала из холодильника еще одно яйцо, и в этот момент раздался стук в заднюю дверь. Эмили выразительно вздохнула и пошла открывать. На пороге стояла Пегги.

— Ты же собиралась в ресторан, — сказала она, незаметно косясь на Бена.

— Мои планы изменились, — многозначительно произнесла Эмили, надеясь, что Пегги поймет намек и уйдет.

— Да уж вижу, — не унималась Пегги. — Я хотела занять у тебя… Ой! Я не знала, что ты не одна. Я зайду позже. — Актриса из Пегги была никудышная.

Эмили вытерла руки о фартук и обреченно произнесла:

— Все нормально. Проходи.

Пегги проскользнула в комнату и во все глаза уставилась на Бена, который встал при ее появлении.

— Пегги, это Бен Али Мансур, мой… мой босс.

— Очень приятно.

Пегги улыбнулась, а потом и вовсе засияла, когда Бен поинтересовался ее садом. Эмили сотни раз наблюдала, как он очаровывает новых знакомых, но все они были потенциальными деловыми партнерами. Он умел вовлечь их в разговор, задавая вопросы о том, что людям близко и интересно. Бен был исключительным слушателем. Пока Эмили взбивала и жарила омлет, Пегги болтала без умолку, а Бен внимательно ее слушал. Наконец Пегги распрощалась, так и не сказав, зачем же приходила.

Эмили никогда так не хотела, чтобы у нее была столовая или хотя бы обеденный стол побольше. Ее маленький деревянный кухонный столик оказался невозможно мал для двух людей, особенно для них с Беном. Эмили постелила полотняную скатерть и поставила две разномастные тарелки с тостами и пышным омлетом. Когда она села за стол, ее коленки уперлись в колени Бена. Она испуганно вскинула глаза и наткнулась на его непроницаемый взгляд. Долгую минуту они смотрели друг на друга, затем Эмили поспешно уткнулась в тарелку. Они ели омлет в полном молчании, и все было не так, как прежде. Да, задерживаясь допоздна в офисе, они много раз перехватывали на работе сандвичи и кофе, но обедать вместе, в тесноте ее скромной кухоньки… Но Бена, казалось, это совсем не волнует. Он с видимым удовольствием уплетал омлет, как будто неделю голодал. Проглотив последний кусочек, он заявил, что это был лучший омлет в его жизни.

Поблагодарив ее за обед, Бен направился в гостиную. Остановившись у фотографии на стене, он бросил на нее вопросительный взгляд.

— Моя семья, — предупредила Эмили его вопрос. Как же она могла забыть об этой фотографии? Теперь он знает, что у нее есть семья, и немаленькая. Уже не удастся сказать, что она сирота и ей некого пригласить на свадьбу.

— Ты никогда не говорила о своей семье.

— А вы никогда и не спрашивали.

Бен задумчиво кивнул и снова посмотрел на фотографию семейства Клейборн, сделанную много лет назад.

— А где ты? — спросил Бен.

— В заднем ряду. Вот.

— А что это за красивая пара на переднем плане?

— Мои родители.

— А кто остальные? — спросил он.

Эмили стала называть братьев и сестер, одновременно указывая на них:

— Моя сестра Робин, моя сестра Хелен, мой брат Пол, еще один брат Джаред.

— Они все такие высокие, такие привлекательные…

— …кроме меня, — бесстрастным голосом закончила его мысль Эмили. — Я в семье самая старшая, самая невысокая и самая некрасивая. Смешно, правда? — Эмили легко улыбнулась, старательно демонстрируя, что ее совсем это не задевает.

А Бен, как назло, оторвал взгляд от фотографии и стал пристально изучать ее лицо. Эмили внутренне съежилась, хотя внешне ничем не выдала себя. Она давно свыклась с мыслью, что является гадким утенком в семье прекрасных лебедей. Кроме того, она единственная из всех не обладала никаким талантом. Когда-то давно она тоже мечтала превратиться в прекрасного лебедя, запеть, затанцевать, получить «Оскара», оказаться в центре внимания… Чтобы все ахнули! Но этому не суждено было случиться.

— А чем они занимаются? — спросил Бен.

— Кто актер, кто певец, но каждый старается прославиться. В ожидании славы они подрабатывают кто официантом, кто коммивояжером, продавая энциклопедии.

— А ты?

— Что я? Я самая некрасивая и бесталанная в семье. И самая серьезная. Я была их менеджером, бухгалтером, секретарем, костюмером…

— Им наверняка очень не хватает тебя.

— Нет. Не думаю. Может, они тоже так считали поначалу, но быстро научились обходиться без меня. Незаменимых нет.

Бен удивленно поднял брови.

— Я с этим не согласен.

— Но это правда.

— А ты бы хотела стоять на сцене в свете софитов, чтобы весь зал аплодировал тебе стоя?

— Нет. Конечно, нет, — ответила Эмили поспешно. — Кроме того, этому никогда не бывать. Я же сказала, у меня нет никаких талантов.

— Как это нет? Ты умеешь читать по диагонали огромные отчеты, у тебя феноменальная память на цифры. Ты прекрасный стратег и спичрайтер…

Эмили пожала плечами, как бы отметая его комплименты.

— Это совсем другое. Но, по правде говоря, я даже счастлива, что все так сложилось. Я знаю, что у меня нет таланта, и не питаю иллюзий. Они же живут в мире иллюзий и ожиданий. Представляете, какой скучной они меня считают? — Эмили усмехнулась, на этот раз искренне. Она не сомневалась, что родные любят ее и даже гордятся ею. Но ее замужества, такого замужества, они не поймут никогда. Они не представляют, как можно вступить в брак по расчету, выйти замуж за человека, который тебя не любит.

Бен снова повернулся к фотографии.

— Надеюсь познакомиться со всеми ними на свадьбе, — сказал он.

— Они не смогут приехать, — поспешно ответила Эмили. — У них плотные графики занятий, выступлений… плюс работа.

— Неужели они заняты до такой степени, что не смогут приехать на свадьбу дочери и сестры?

— Но ведь это не настоящая свадьба. Я не хочу, чтобы они думали… Я не хочу, чтобы они разочаровались и расстроились, узнав об обмане. — Эмили не стала объяснять Бену, что ее родственники — большие романтики и верят в вечную любовь. — Бен, какая вам разница, будут мои родственники на нашей свадьбе или нет?

— Большая. Мои родственники тоже будут огорчены, когда через год мы поставим их перед фактом нашего развода. Может, даже больше, чем твои. Кроме того, ты еще молода, у тебя есть все шансы повторно выйти замуж, а мне уже тридцать пять. В моей стране развод — большая редкость, а здесь, в США, — вполне обычное дело и не является трагедией, особенно при отсутствии детей. Но ведь до развода еще целый год, зачем же волноваться сегодня?

Эмили кивнула, но ей было о чем волноваться. Она не могла не думать с тревогой о свадьбе, о годе совместной жизни, о разводе и о том, как будет жить после. А самое главное — удастся ли ей скрыть свою любовь?

Эмили вздохнула и выразительно посмотрела на дверь, но Бен, похоже, не собирался уходить. Он склонился над вазой с розами и вдохнул их аромат.

— Ты сама их выращиваешь?

— Да, это мое хобби.

— Красиво. Сложно их выращивать?

— Ну… — Эмили нахмурилась. К чему этот разговор? Его действительно интересует разведение роз или он просто ищет повод, чтобы задержаться? — В принципе не очень. Надо следовать определенным правилам и посвящать им по нескольку часов в день. Сажать весной, выбрав безветренное и солнечное место. Почва должна быть глинистой, но некоторые сорта предпочитают песчаную. У меня как раз песчаная… — Оборвав себя, Эмили посмотрела в лицо Бену. — Боюсь, что вам это не слишком интересно. Но это ваша вина — вы спросили, а я, как всегда, когда дело касается роз, увлеклась.

— Мне очень интересно. На самом деле. Продолжай.

Эмили кивнула и продолжила, хотя понимала, что лучше было бы деликатно выпроводить гостя:

— Когда у меня будет теплица, я смогу сама выращивать рассаду и экспериментировать с сортами. Вот эта роза называется «Хорошая новость». — Эмили вытащила из вазы бледно-розовую розу на длинном стебле. — Если хотите, можете взять несколько штук домой.

— Нет, спасибо. Розы принадлежат тебе и этому дому. Они даже пахнут, как ты. Или это ты пахнешь, как они. — Бен замолчал на секунду. — Впрочем, я возьму одну с твоего позволения. Вот эту. — Он указал на восхитительную полураскрывшуюся желтую розу с розоватыми разводами на лепестках.

Эмили стала вынимать розу из вазы и укололась шипом.

— Ой!

— Что с тобой? Тебе больно? — обеспокоенно спросил Бен.

Эмили положила розу на стол и протянула руку, чтобы продемонстрировать, что ничего страшного не произошло. Как назло, на пальце выступила алая капелька крови. Бен выглядел встревоженным, как будто ее жизнь находилась в опасности. Взяв Эмили за руку, он приник к ранке губами. Его глаза светились добротой и сочувствием, и они были так близко… Эмили почувствовала возбуждение, никогда до этого ею не испытанное. Она с трудом сглотнула и попыталась отнять руку, но, по правде говоря, не слишком настойчиво. Все, о чем она могла думать в настоящий момент, так это о том, каково это, когда губы Бена прижимаются не к пальцу, а к губам. От этой мысли у Эмили закружилась голова и подогнулись колени.

Бен подхватил ее, когда она начала падать. Он крепко обнял ее за талию и прижал к своей широкой груди.

— Эмили, что с тобой? Ты так реагируешь на вид крови?

Она медлила с ответом, чтобы иметь возможность еще хоть чуть-чуть постоять так, уткнувшись лицом ему в плечо и чувствуя каждый мускул его тела. Наконец, глубоко вздохнув, она отстранилась.

— Со мной все в порядке, Бен. Спасибо. — Комната перестала вращаться перед ее глазами, и все встало на свои места. — Давайте я помогу перенести коробки с печеньем в вашу машину.

Но он не позволил ей этого, бережно усадив ее на диван. Какая нелепость — она всего-навсего уколола палец, а он обращается с ней как с инвалидом. Впрочем, инвалид лучше, чем потерявшая голову от любви дуреха. Пусть Бен считает, что она так отреагировала на вид крови, а не на прикосновение его губ. Если бы он мог читать мысли, то-то бы удивился!




Бен оставил коробки с печеньем в багажнике машины, чтобы завтра отвезти их в офис и раздать сотрудникам. Он поднимался в свой пентхаус на двадцать втором этаже в персональном лифте, держа в руке розу. Войдя в квартиру, поставил ее в вазу на своем рабочем столе в кабинете. Но восхитительный аромат преследовал его, неизменно напоминая об Эмили, ее нежной коже…

Бен решительно открыл портфель и выложил бумаги на обеденный стол, решив не возвращаться в кабинет, где стояла роза. Тщетно пытался он сосредоточиться на важных документах, но так и не прочел ни строчки. Да, он хотел узнать, как живет его будущая жена, но узнал слишком много и оказался не готов к этому. Он понял, что Эмили привыкла всегда быть на заднем плане. Так было и в ее семье, и на работе. Еще он понял, что она даже не представляет, какими обладает талантами, какой красивой и сексуальной может быть, надев маленькое черное платье для коктейля. Настолько сексуальной, что он испытал облегчение, когда она его сняла. Она прекрасно готовит и выращивает замечательные розы. Бен не нуждался ни в поваре, ни в садовнике, но, раз уж все это появится у него в одном лице — лице его жены, возражать не станет.

Итак, Эмили станет его женой и пробудет ею год. Всего один год. Затем они оба вернутся к привычному образу жизни. Он снова станет плейбоем, будет устраивать многолюдные приемы и менять женщин как перчатки. Это будут женщины, знающие правила игры, осознающие свою красоту и умеющие ею пользоваться. Ему не придется убеждать их, что они красивы и талантливы. Они будут дарить ему, а он им сиюминутное удовольствие без каких-либо обязательств. И уже не в первый раз у Бена мелькнула мысль, что он поступил опрометчиво, втянув в эту авантюру Эмили. Подспудно он чувствовал, что с ней все окажется намного сложнее, чем он себе представлял.

Эмили разительно отличалась от всех тех женщин, с которыми он привык проводить время. Ей никогда не сравниться с ними в искушенности и самоуверенности. Да и не надо. Бену очень бы этого не хотелось. Единственное, о чем он мечтал, так это о том, чтобы переход от помощницы к жене и обратно прошел гладко и безболезненно.

Уже лежа в своей огромной кровати, Бен снова почувствовал аромат розы. Этого не могло быть, потому что спальня находилась в противоположном конце квартиры, но запах явно присутствовал, напоминая об Эмили, о ее застенчивой улыбке, ласковых серых глазах и длинных ногах. Бен подумал о том, как бы повела себя его помощница, если бы он поддался искушению и поцеловал ее в шею, когда расстегивал это чертово жемчужное ожерелье.

Отскочила, вскрикнула и дала бы ему пощечину? А может, медленно повернулась бы к нему, обвила его шею руками и прижалась губами к его губам? Нет, вряд ли. И все же, когда в гостиной он обнял ее за талию и прижал к груди, по ее телу прошла волна дрожи. Бен был уверен, что дрожь эта была вызвана соприкосновением их тел, а не видом маленькой капельки крови на пальце. Он вспомнил, как в тот момент ему захотелось обнять ее еще крепче и пообещать, что все будет хорошо.

Он поскреб пальцами подбородок с отросшей за день щетиной и вдруг понял, что улыбается. Эмили так явно стесняло его присутствие в ее маленьком домике, она никак не могла дождаться, пока он уберется восвояси, что он намеренно оттягивал свой уход, хотя, по правде говоря, ему на самом деле не хотелось уходить. Ему нравился блеск в ее глазах, когда она рассказывала о своих розах, гордость и грусть, когда она говорила о своих близких. Бену очень хотелось познакомиться с ними и понаблюдать за Эмили в кругу семьи. Она даже не представляет, как красит ее лицо улыбка, каким нежным румянцем заливаются ее щеки, когда она волнуется или восхищается чем-то. Бен вынужден был признаться себе, что искал предлог за предлогом, чтобы подольше не уходить.

Время неумолимо близилось к рассвету, и Бен понял, что впервые в жизни провел подряд две бессонные ночи, одолеваемый мыслями о женщине. И этой женщиной была не кто иная, как Эмили. В конце концов он вскочил с постели, решительно прошел в кабинет, взял розу и положил ее в холодильник, чтобы она перестала источать свой аромат. Только после этого он смог наконец уснуть.

* * *


Следующие две недели пролетели для Эмили в предсвадебных хлопотах. Она была так занята, что не успевала даже задуматься всерьез о том, что же происходит. И слава богу! Если бы она хоть на миг остановилась, то села бы в первый попавшийся самолет и улетела на край света. Впрочем, бежать от проблем было не в правилах Эмили Клейборн — той рассудительной, надежной и благоразумной Эмили, которую все знали.

Подготовка к свадьбе целиком легла на ее плечи. Она вряд ли справилась бы со всем этим, если бы не заставила себя думать, что готовит не собственную свадьбу, а просто выполняет одно из поручений босса.

Но при покупке свадебного платья выдержка изменила Эмили. Вооруженная кредитной карточкой Бена и его наказом не экономить, она вместе с Пегги пришла в самый роскошный свадебный салон города. Примеряя одно великолепное платье за другим, Эмили сломалась. Глядя на себя в трехстворчатое зеркало в просторной примерочной, она больше не могла воспринимать приближающуюся свадьбу как нечто абстрактное. Невестой на этой свадьбе будет она, Эмили Клейборн. Это она, Эмили, выходит замуж за шейха Бена Али Мансура. Это ей предстоит быть в центре внимания не только гостей, но и прессы. Эмили словно толкнули в грудь — неужели во всем виноват тот букетик лилий, который попал в Эмили на свадьбе сестры в прошлом году?

Она посмотрела на отражение в зеркале и увидела прекрасную незнакомку. Кто эта женщина в великолепном атласном платье цвета слоновой кости, с длинным шлейфом и в кружевной фате? Эмили сразу почувствовала, что именно этот наряд — ее. Ей было все равно, ярлык какого модельера прикреплен к платью.

— Потрясающе! — воскликнула Пегги.

— Вы будете очень красивой невестой. Прекрасный выбор, — заметила продавщица.

Эмили стряхнула оцепенение и взяла себя в руки — сегодня ей предстояло еще множество дел. Прежде всего с помощью консультантов салона она подобрала соответствующие платью туфли и белье. Но когда ей предложили украшения на выбор, Эмили отказалась. Оставив платье в салоне для небольшой подгонки, она с облегчением уселась на заднее сиденье лимузина Бена. Эмили долго отказывалась ездить повсюду в лимузине с его личным шофером, но Бен настоял.

Самым лучшим во всей этой предсвадебной суете было то, что она очень редко виделась с Беном. У нее просто не было на это времени. Но сегодня она обязательно представит ему детальный отчет, хотя у Эмили сложилось впечатление, что Бен, как и она, гонит от себя мысли о предстоящей свадьбе.

Постучав, она решительно вошла в кабинет Бена… и замерла от неожиданности. На месте Бена, вертя в руках карандаш, сидел его отец, старый шейх, одетый в традиционную арабскую одежду.

— Проходи, моя дорогая, — сказал он приветливо, поднимаясь с кресла. — Я хочу поговорить с тобой.




ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


От неожиданности Эмили онемела. Хотя день свадьбы неумолимо приближался, она не была готова к встрече с семьей Бена. Она рассчитывала увидеть их только в день свадьбы и свести общение к минимуму, поскольку прямо с торжества они с Беном должны были отправиться в свадебное путешествие на острова Сан-Хуан. Больше всего Эмили боялась вопросов типа «А когда вы собираетесь подарить нам внуков?», или «Когда ты оставишь работу?», или «А где твоя семья, Эмили?».

Было слишком поздно выскакивать из кабинета, сделав вид, что не заметила старого шейха. Он уже приближался к ней с распростертыми объятиями. Расцеловав Эмили в обе пунцовых щеки, шейх усадил ее в кресло.

— Дорогая моя Эмили, — начал он, не убирая руки с ее плеча. — Ты очень похорошела и прямо светишься изнутри — настоящая невеста. Мой сын, должно быть, очень счастлив.

— О нет! Это я самая счастливая женщина на свете.

Шейх снова сел на место Бена и поднял трубку телефона. Он попросил принести чаю, отмахнувшись от попытки Эмили сказать ему, что она очень торопится.

— Я понимаю, ты пришла в надежде увидеть Бена, но я приказал сыну взять выходной, а сам сидел здесь и поджидал тебя.

Эмили усмехнулась при мысли, что есть, оказывается, на свете человек, который может приказывать Бену Али.

— Честно говоря, — продолжил шейх после паузы, в течение которой секретарша Бена расставляла чашки с чаем, — я очень рад, что смогу поговорить с тобой наедине.

— Спасибо, — еле выдавила из себя Эмили, принимая протянутую шейхом чашку. От волнения у нее дрожали руки, но она не могла не подумать, что когда-нибудь, годам к шестидесяти, Бен будет выглядеть как его отец.

— Брак — это взаимные обязательства и большая ответственность. И не важно, в моей или твоей стране происходит дело. Но все же различия существуют. По обычаям моей страны, брак — это навсегда. У нас практически нет разводов. Знаешь почему?

— Ну… из-за давления семей? — предположила Эмили.

— Отчасти. Но главное, из-за того, что родители сами находят пару своим детям и договариваются о свадьбе. Мы не верим во все эти романтические иллюзии, популярные у вас. Брак — это объединение двух семей.

— А как же любовь?

— Хм, любовь… Что ж, я рад, что ты задала этот вопрос. — Шейх сделал глоток и отставил чашку. — Любовь рождается после свадьбы. Родители достаточно мудры и любят своих детей, поэтому стараются подобрать им наиболее подходящую пару.

Сердце Эмили упало.

— Вы хотите сказать, что нашли для Бена другую невесту? — спросила она.

— Это было давно. Я выбрал ему в невесты дочь моего лучшего друга, но Бен не покорился моей воле. Жизнь и учеба в Америке сделали его своевольным и больше американцем, чем мне хотелось бы. Я был очень разочарован, но настаивать не стал.

— Мне жаль, — пробормотала Эмили, не поднимая глаз от своей чашки.

— Это все в далеком прошлом. Я счастлив, что мой сын выбрал в жены именно тебя. Я давно смирился с тем, что он, скорее всего, женится на американке, девушке не нашей веры. Что ж, он обосновался в Америке, здесь преуспел в бизнесе, живет по законам этой страны, так что все вполне закономерно. Это его выбор, и я его уважаю. Кроме того, я уверен, что мой сын достоин такой прекрасной девушки, как ты, а ты достойна его.

Эмили открыла рот, чтобы что-то ответить, но шейх остановил ее властным жестом руки.

— Я знаю, что ты не любишь его. — (Эмили поперхнулась чаем.) — Не возражай. Это не так важно. Я уверен, что любовь придет к вам в браке.

Эмили почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Она хотела сказать, что любовь к его сыну пришла к ней уже давно, три года назад. А вот полюбит ли он ее, как пророчит его отец? Впрочем, она знала, что нет.

— Бен может казаться холодным и отстраненным, погруженным в свой бизнес, — продолжал тем временем шейх. — Но глубоко внутри он добрый и мягкий человек. Я уверен, женившись на тебе, он расслабится, оттает и полюбит тебя. У вас будет хорошая, крепкая семья. А бесконечная череда всех этих пустышек… — Шейх махнул рукой, — это блажь. Я говорил, что ни с одной из них ему не захочется остаться навсегда. И, как видишь, оказался прав.

Эмили понимала, что старый шейх говорит все эти вещи, чтобы подбодрить ее, убедить не комплексовать по поводу своей внешности в сравнении со всеми теми признанными красавицами, с которыми привык встречаться Бен, но, увы, его слова возымели обратный эффект. В тот момент, когда Эмили представила, как под ней разверзается пол и она исчезает, в дверях появился Бен. Он не смог скрыть удивления, увидев отца и невесту, беседующих за чашкой чая в его кабинете.

— Мы как раз говорим о тебе, — объяснил шейх.

— Этого я как раз и боялся, — ответил Бен с легкой иронией. — И что же ты наговорил обо мне Эмили?

— Что под твоей холодной внешностью плейбоя бьется доброе и верное сердце.

Эмили могла поклясться, что у Бена покраснели уши. Но он быстро справился со смущением и нашелся с ответом:

— Благодарю тебя, отец. Уверен, Эмили была рада услышать обо мне хоть что-нибудь хорошее. К сожалению, она знает меня лучше, чем кто-либо другой. Она была рядом со мной в этом офисе и в лучшие, и в худшие времена и прекрасно знает, кого получает в мужья. Правда, дорогая? — С этими словами Бен подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи.

— Это так, — подтвердила Эмили, понимая, что это шоу предназначено для старого шейха. Демонстрация обоюдного стремления к тому, чтобы их брак оказался удачным.

Тепло от ладоней Бена на ее напряженных плечах растекалось по всему телу. Эмили с трудом сдерживала желание потереться о его руку щекой и поверить словам шейха о том, что любовь приходит после свадьбы. Но она точно знала, что это не их с Беном случай. Если бы ему суждено было полюбить ее, то это уже случилось бы. Ведь они проработали бок о бок три года и знавали «и лучшие, и худшие времена», как выразился Бен.

— Но я еще не все сказал, сын, — снова заговорил старый шейх. — Я очень рад, что твоей избранницей стала именно Эмили. Даже мне вряд ли удалось бы найти для тебя невесту лучше. Эмили обладает всеми качествами, чтобы сделать твою жизнь счастливой и полной. Я благословляю вас. Но у меня есть один вопрос. Я знаю, что Эмили — ценный сотрудник…

— Ценный? Да она незаменимый сотрудник! Я просто разучился обходиться без нее в офисе!

— Я понимаю, но разве ты не хочешь, чтобы твоя жена ждала тебя дома, как и полагается жене? А как же дети?..

— Отец, это моя проблема, — резко ответил Бен.

Эмили закусила губу, чтобы сдержаться и не рассказать всю правду. О том, что детей не будет. О том, что женой она будет на бумаге и в течение только одного года. Впрочем, весь этот спектакль — проблема Бена, она же постарается подыграть ему по мере сил. В этом спектакле у нее нет слов; ее желания никого не волнуют. Если Бен захочет, чтобы она продолжала работать, она продолжит; захочет, чтобы она этот год просидела дома, — просидит. А через год снова вернет себе свою жизнь.

Эмили не могла видеть выражение лица Бена, поскольку он по-прежнему стоял за ее спиной, но могла представить. Он рассержен на отца за вмешательство и чувствует себя виноватым за этот обман. Впрочем, старый шейх настолько уверен в своей теории зарождения любви после свадьбы, что их обман вроде как и не обман вовсе.

Эмили извинилась, что не сможет сегодня пообедать с семьей Бена, которая приехала на свадьбу почти в полном составе. У нее осталось еще слишком много предсвадебных дел. Необходимо заказать номер для новобрачных в отеле, позвонить фотографу, поставщику закусок для фуршета, музыкантам. Кроме того, ей предстоит еще девичник в клубе садоводов, который подруги организовали для нее.

* * *


Открывая один подарочный пакет за другим, Эмили решила, что это заговор. Во всех пакетах, коробочках и свертках было кружевное неглиже всевозможных цветов и фасонов: темно-сливовый и бледно-розовый гарнитуры, длинная белая ночная рубашка из атласа на тоненьких бретельках… Как только Эмили извлекала новую вещь, подруги дружно ахали.

— Представляю, что будет, когда Бен увидит тебя в этом! — воскликнула Шейла, когда Эмили достала из обертки прозрачную коротенькую комбинацию кремового цвета. Шейла была ее подругой и славилась своими чайными розами.

Эмили попыталась улыбнуться, чувствуя, что камень на ее сердце стал нестерпимо тяжелым. Вначале это был маленький камушек, но по мере приближения дня свадьбы он рос, если, конечно, камни могли расти. Этим вечером Эмили казалось, что он вот-вот разорвет ей грудь. К концу вечера она с трудом сдерживала слезы. Такие щедрые подарки, такое красивое белье — и все напрасно. Даже если Бен увидит ее в таком белье, это не пробудит в нем ровным счетом никаких желаний. Не ей соперничать со всеми теми красавицами, которые прошли через его жизнь — в одежде и без нее.

Пусть подруги думают, что слезы на ее глазах вызваны благодарностью. В какой-то степени так оно и было. Но, кроме того, Эмили было очень стыдно перед ними, ведь все они восторженно поверили в сказку о Золушке, которую полюбил прекрасный принц.

Это была последняя ночь Эмили в ее доме. Большую часть вещей она уже упаковала, поэтому дом казался покинутым и одиноким. Эмили чувствовала себя такой же. Она выросла в большой и дружной семье, но, уехав, наслаждалась своим одиночеством и независимостью. Однако этим вечером ей хотелось, чтобы родные оказались рядом. Эмили слышала о предсвадебных неврозах у невест, но она-то была ненастоящей невестой, поэтому нервный срыв ей не грозил. Ей было бесконечно грустно. Грустно оттого, что она полюбила человека, который недосягаем и никогда не ответит ей взаимностью, что завтра на ней будут все атрибуты счастливой невесты, но все это будет ложь. Ложь!

Ее горестные раздумья прервал телефонный звонок. Только один человек мог позвонить ей в такое время. Голос Бена был низким, глубоким и, странное дело, успокаивающим.

— Привет, Бен. — Недавно по его настоянию она стала называть его на «ты», хотя далось ей это не сразу.

— Я забыл, во сколько я должен прибыть в церковь?

— В час. Церемония назначена на два.

— Отлично, — сказал он и замолчал. До Эмили донеслись музыка и веселые голоса. Да, этим вечером Бен явно не был одинок.

— У тебя вечеринка?

— Это мое семейство. Они уже начали праздновать. Свадьбы занимают особое место в нашей культуре, их празднуют по нескольку дней.

— Понятно.

И уже не в первый раз Эмили пожалела, что не сообщила своим родным. Тогда бы и она не была одинока этим вечером. Пусть бы и они шумели, смеялись, слушали музыку, праздновали. Праздновали что? Разве могла она пригласить их и позволить считать этот фарс настоящей свадьбой?

— Значит, они ничего не подозревают?

— Им нечего подозревать. Я честно сказал им, что мы не любим друг друга, но даем своему браку год. Они не сомневаются, что мы непременно сблизимся и останемся вместе навсегда. Зато через год, когда разведемся, никто не скажет, что мы не пытались создать семью.

Сказать никто не скажет, но Эмили-то будет знать, что Бен и не пытался полюбить ее, сделать их брак настоящим. Она же попытается. Попытается удержать свою любовь к нему в секрете от всего мира, а главное — от него.

— Ты уверен, что хочешь пройти через это, Бен? — спросила она, давая ему шанс отменить спектакль.

— Конечно, — не раздумывая, ответил он. — А ты?

— Да. Я просто…

— Предсвадебный невроз?

— Наверное, — пробормотала Эмили.

— Я понимаю, вся эта суета… Может, ты и права, не пригласив свою семью… В любом случае увидимся завтра в церкви. Я знаю, что жених не должен видеть невесту до свадьбы, поэтому… спокойной ночи.

Эмили опустила трубку на рычаг и облегченно вздохнула. Натянув одеяло на голову в попытке спрятаться от всего мира, она постаралась уснуть. Часы пробили полночь, и она поняла, что этот день наступил.

Через несколько часов к ней постучится Шейла и отвезет в салон. Подруги настояли, чтобы с утра она посетила косметолога, парикмахера, сделала маникюр и педикюр. Но вряд ли все эти специалисты смогут ей помочь, если она будет невыспавшаяся, с огромными темными кругами под глазами. Но сон так и не пришел.

* * *


Если бы не подруги, Эмили никогда бы не справилась со всем этим. После маски из какой-то целебной грязи ее кожа стала бархатистой и нежной, волосы под рукой мастера легли в красивую прическу, ногти были покрыты бледно-розовым лаком. В маленькой комнате для переодеваний ей помогли одеться. Эмили была так взволнована и напугана, что с трудом могла вспомнить свое собственное имя, не говоря уже о названии той маленькой церквушки в пригороде, где совсем скоро она должна была выйти замуж за шейха Бена Али Мансура. Во всех городских соборах и церквах график церемоний был расписан на год вперед, поэтому Эмили была счастлива, когда узнала, что в этой маленькой церквушке суббота, намеченная ими, свободна.

Ее друзья из клуба садоводов щедро украсили часовню самыми красивыми белыми и розовыми розами из своих садов. Подруги суетились вокруг нее, поправляли складки платья, прикрепляли фату. В комнате не оказалось зеркала, поэтому о том, как она выглядит, Эмили могла судить только по возгласам:

— Сногсшибательно!

— Великолепно!

— Изысканно!

Эмили слышала их голоса словно сквозь вату, думая о том, что часы отсчитывают последние минуты ее прежней жизни. Покажется ли она Бену сногсшибательной, великолепной и изысканной? Или возгласы подруг относятся только к платью? Впрочем, какая разница? Она никогда не стремилась быть сногсшибательной. Ее место всегда было за кулисами, пока на сцене блистал кто-то другой. Но сегодня у нее нет выбора. Сегодня звезда — она, все взгляды будут прикованы к ней… Сердце Эмили сжалось от страха. Ее выход!

Мэри Линн и Джорджия пошли посмотреть на гостей. Через минуту они ворвались назад с сияющими от восторга глазами.

— Мы видели твоего жениха, Эмили! Мамочка моя! — Мэри Линн закатила глаза.

— Что с ним? — встревоженно спросила Эмили.

— С ним все в порядке. Просто, когда Пегги рассказывала нам, насколько он великолепен, мы не могли поверить, что такая красота существует на самом деле, но теперь верим…

— А во что он одет? — Эмили вдруг подумала, что не спросила, будет ли Бен в национальной одежде или смокинге.

— Он в смокинге, но с традиционной этой… шейхской штукой на голове. Рядом с ним мужчина, очень похожий на него, наверное брат. А отец — в национальной белой одежде. Господи, прямо «Тысяча и одна ночь»! — тарахтела Мэри Линн.

— Мне кажется, жених немного нервничает, — вмешалась в разговор Джорджия. — Тебе не показалось, Мэри Линн?

— Показалось. Он несколько раз спрашивал, здесь ли ты, Эмили: Как будто боится, что ты сбежишь из-под венца.

Эмили нервно рассмеялась от абсурдности этого предположения, но, прислушавшись к себе, поняла, что не прочь бы это сделать.

В дверь негромко постучали. На пороге стояла мать Бена в национальном платье из струящегося голубого шелка. Она крепко обняла Эмили и вручила ей великолепное жемчужное колье с бриллиантами, сказав, что его можно носить и как диадему. На не очень уверенном английском она пояснила, что это фамильная реликвия, которую все невесты надевают в день свадьбы, а затем передают следующему поколению. Первым побуждением Эмили было отказаться от подарка. Но отказ непременно обидел бы мать Бена, поэтому она позволила той собственноручно застегнуть колье на ее шее, решив вернуть его Бену после церемонии. Он поймет, что она не имеет права обладать этой вещью.

Негромкий щелчок застежки старинного колье отрезал все пути к отступлению. Как бы там ни было, ей придется пройти через все это. Подруги накинули фату на ее лицо и под руки проводили через двор ко входу в церковь. Зазвучала музыка, и Эмили вступила в проход, начав свой длинный путь к алтарю. Все головы повернулись к ней, и по церкви прокатился восхищенный шепот:

— Как она красива!

— Восхитительна!

— Великолепна!

И Эмили почувствовала, что в эту минуту гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. Она гордо ступала по проходу, и сердце ее билось ровно. Это ее день, сегодня она звезда шоу. Сегодня она не суфлер и не костюмер, она — прима. Эмили гордо расправила плечи и, глядя прямо перед собой, медленно двигалась к алтарю. Она чувствовала себя красавицей, принцессой, королевой! И пусть ее триумф продлится недолго, ей никогда не забыть этого ощущения.

Бен напряженно следил за Эмили, медленно приближающейся к нему по проходу церкви. Напряженно — это еще мягко сказано. Он был в трансе, глядя на прекрасную незнакомку в пене кружев и струящегося атласа. Он слышал восторженный шепот, чувствовал аромат роз, слышал музыку… и не мог поверить, что женится. Ему тридцать пять лет, и он женится в первый и последний раз в жизни.

Как бы ни повернулась жизнь, еще раз ему этого не вынести. Бен чувствовал, как закрывается дверь в его прошлое и открывается в будущее. И эта прекрасная незнакомка сейчас войдет в него вместе с ним. Его взгляд целиком сфокусировался на Эмили, но он знал, что его отец и мать, братья и сестры, племянники и племянницы одобрительно улыбаются.

Бен почувствовал прилив энергии и необъяснимой радости. Он выполняет свое предназначение как мужчина, как сын, как шейх и как муж. До этого момента он не осознавал, как глубоко укоренились в нем обычаи его родины.

Эмили подошла к алтарю и встала рядом с Беном. Священник спросил его, согласен ли он любить, уважать и почитать Эмили. Бен пристально посмотрел ей в лицо, их напряженные взгляды встретились. Все замерли в ожидании решающих слов шейха Бена Али, но он не видел никого, кроме Эмили. Ему показалось, что в это мгновение они — единственные люди во всей вселенной. Не отрывая взгляда от невесты, Бен вздохнул полной грудью и уверенно произнес: «Да».

Священник обратился к Эмили. Согласна ли она любить, уважать и почитать Бена, пока смерть не разлучит их? Наблюдая, как уверенно произносит Эмили «да», какое светлое и радостное лицо у нее в этот миг, Бен пытался убедить себя, что это всего лишь унаследованный от родителей актерский талант, наличие которого она так упорно отрицала. На самом деле за этими ее словами, как и за его, ничего не стоит. Это просто сделка! Но тут Эмили с такой верой, с такой надеждой посмотрела ему в глаза, что Бену захотелось оправдать все ее ожидания. Ее ледяная рука лежала в его теплой ладони. Эмили выглядела очень ранимой и хрупкой, а в широко распахнутых глазах светилась надежда. Бен пообещал себе, что никому не даст свою жену в обиду.

Когда священник объявил, что жених может поцеловать невесту, и подружка откинула вуаль с лица Эмили, у Бена перехватило дыхание. Где скрывалась такая красота все эти годы? Он не мог даже предположить, что за мешковатыми костюмами, очками без оправы и стянутыми в узел волосами скрывается такая великолепная женщина. И не просто великолепная, а чертовски сексуальная. Казалось, что дремлющая чувственность Эмили только и ждет, чтобы ее разбудили.

Эмили подняла к нему лицо и закрыла глаза в ожидании формального поцелуя. Бен тоже рассчитывал просто прикоснуться губами к ее губам, но в этот момент что-то произошло. Он забыл, что перед ним старая добрая Эмили, его верный помощник. Женщина, которая несколько минут назад стала его женой, была прекрасна и желанна, и Бен испытал острую потребность поставить на ней свое клеймо перед Богом и перед этими людьми. Он наклонил голову и приник к ее губам в поцелуе, глубина и страстность которого потрясли его. И ее.

Губы Эмили, поначалу стиснутые и безответные, раскрылись под яростным натиском его губ. По телу Бена прошла волна дрожи. Если бы они не были в церкви, если бы на них не были устремлены сотни глаз, он ни за что не прервал бы поцелуй. Эмили распахнула глаза, взор ее был затуманен. Она покачнулась, и тут же сильная рука мужа обхватила ее за талию. Так, обнявшись, они спустились с возвышения и пошли по проходу под восторженные поздравления присутствующих. Эмили улыбалась, но внутри вся дрожала от пережитого шока, вызванного его сумасшедшим поцелуем.

Фотографии. С его семьей, с ее друзьями, вдвоем и со всеми гостями. Затем фуршет в изящно убранном розами бальном зале отеля, со струнным трио, изысканными закусками, шампанским и сидром. Бен в умеренных количествах употреблял алкоголь, но его семья придерживалась мусульманских традиций, и сидр был предназначен для них.

Бен почти не видел Эмили во время приема. Он не мог понять, намеренно она избегает его или это простая случайность. После того как он представил ее своей семье, его мать и сестры утащили Эмили в уголок для задушевной беседы. Наверняка рассказывают про него всякие «ужасы», как будто она не знает все его недостатки. Бен решил побеседовать с подругами Эмили и поблагодарить их за прекрасные цветы.

— Мы будем очень скучать по ней, — всхлипнула Пегги.

— Но она же не уезжает из города, — поспешил успокоить Бен. — Вы в любое время можете приехать ко мне навестить ее, попить чаю на террасе.

— Теперь все совсем по-другому, — всхлипнула Мэри Линн.

Да, теперь все будет по-другому. И в ее жизни, и в его. Будет ли Эмили скучать по своим друзьям, по своему саду, по дому? Будет ли ему не хватать привычной свободы и одиночества? Станет ли она спрашивать, куда он идет и когда возвратится? Будет ли она тайком бегать домой? Бен настоял на том, чтобы в течение года платить арендную плату за дом, тогда через год, после развода, она сможет вернуться туда. Он не знал, как она объяснила это своим друзьям. Он же хотел максимально облегчить для нее и для себя переход к прежней ситуации.

По окончании приема гостям раздали традиционные мешочки с засахаренным миндалем, символизирующим удачу и счастье. В люксе, который они сняли в этом же отеле, Бен переоделся в серые слаксы, спортивную рубашку и свитер. В соседней комнате его мать и сестры помогали Эмили снять свадебный наряд.

Мать Бена крепко обняла и расцеловала Эмили, сказав, что отныне считает ее еще одной своей дочерью. Услышав, как она просит Эмили хорошо заботиться о ее сыне и сделать его счастливым, Бен лишь покачал головой. Он жил самостоятельно с пятнадцати лет, а она просит Эмили заботиться о нем. Обе женщины всплакнули и попрощались. Семья Бена планировала погостить в его пентхаусе до возвращения молодых из свадебного путешествия.




Бен и Эмили сидели в просторном салоне первого класса в ожидании взлета, но он задерживался вот уже на час. Наконец прозвучало объявление, что по техническим причинам этот самолет не полетит и всех пассажиров просят перейти в другой самолет, который доставит их в Сиэтл.

— Ты выглядишь усталой, — произнес Бен, увидев, что Эмили неподвижно сидит, откинув голову на подголовник и закрыв глаза. — Давай вернемся в отель, отдохнем, а завтра улетим первым же рейсом. — Бен взял ее за руку, а другой подхватил ее дорожную сумку. — Поехали в отель.

В отеле им с радостью предоставили номер для новобрачных. Единственной проблемой была кровать — она была одна. И неважно, что она была огромной, как космодром, она все равно была одна. А их было двое. Двое чужих людей, которые, хоть и были женаты, не имели намерения спать вместе.

— Ты ляжешь в кровать, — сказал Бен, — а я составлю стулья и…

— Нет. Я меньше тебя, мне будет удобнее свернуться на стульях…

— Эмили, всего несколько часов назад ты поклялась любить и почитать меня, — подначил ее Бен.

Ее лицо вспыхнуло румянцем. Наверное, не стоило задевать ее, но Бену не хотелось больше препираться по такому пустяковому поводу.

— Ни один уважающий себя мужчина не уляжется в кровать, в то время как его жена будет корчиться на стуле, — пояснил он.

Эмили закусила губу и кивнула в знак согласия. А что ей оставалось делать после его напоминания о брачных обетах? Конечно, он не мог догадаться, что ее встревожила не та часть, где говорится о повиновении, а та, где говорится о любви. Эмили схватила свою дорожную сумку и поспешила в ванную. В поисках своей «монашеской», как ее называла Пегги, ночной сорочки Эмили перерыла всю сумку, но так и не обнаружила ее. Взамен верная подруга уложила прозрачное неглиже на тоненьких бретельках, и теперь Эмили не представляла, как поступить. Сидеть в ванной комнате, пока Бен не выключит свет и не ляжет, или рысью пробежать через комнату и нырнуть под одеяло?

Эмили погрузилась в душистую пену в огромной ванне, явно рассчитанной на двоих. Надев шелковую ночную рубашку, она взглянула на себя в зеркало. Неужели эта женщина — она? Щеки горят, глаза сияют, прикосновение шелка к телу вызывает чувственную дрожь.

Эмили сделала глубокий вдох, открыла дверь ванной комнаты и медленно прошествовала через весь огромный номер люкс с его бело-золотистой антикварной мебелью, как будто для нее было самым привычным делом разгуливать в таком виде перед боссом. Конечно, босс даже не представлял, что под пикантным неглиже ее сердце бьется, как африканский тамтам, а кожа покрыта мурашками. Ей остался последний рывок и… В дверь постучали.

Полностью одетый Бен открыл дверь, и официант вкатил тележку, на которой стояли ведерко с шампанским, два бокала на длинных ножках, ваза с фруктами, блюдо с сыром и пирожными.

— Это ты заказал? — Эмили в недоумении взирала на тележку, стоя посреди комнаты и забыв о том, в каком она виде.

— С наилучшими пожеланиями новобрачным от нашего отеля, — пояснил официант. Он подмигнул Бену, но тот деликатно выставил его за дверь.

— Ты голодна? — спросил Бен, вынимая бутылку шампанского из ведерка со льдом.

Эмили только сейчас обратила внимание, как одет ее босс, вернее, муж. На спортивной рубашке небрежно расстегнуто несколько верхних пуговиц, что позволяло видеть курчавую поросль темных волос на его груди. У Эмили перехватило дыхание. За все годы совместной работы она ни разу не видела Бена ни в чем другом, кроме деловых костюмов и смокингов. Увидеть такое с ее оголенными нервами! Господи, что же будет дальше?

Сердце Эмили затрепетало, и она поспешно отвела взгляд. Если Бен расстегнет еще хотя бы одну пуговицу, ей не справиться с расходившимися гормонами.

Голодна ли она? Эмили отрицательно покачала головой. Она не могла ни о чем больше думать, только о том, что скрывается под одеждой Бена. Если он снимет рубашку, что ей делать?

Бен даже не посмотрел на свою почти обнаженную молодую жену. Скользнул по ней взглядом и занялся шампанским. Впрочем, какая она жена? Всего лишь старая добрая помощница Эмили, коллега и друг. Но она больше не хотела быть просто другом, она хотела быть его женой, настоящей женой.

— А я проголодался, — произнес Бен. — На приеме мне не удалось проглотить ни кусочка. Составь мне компанию, пожалуйста. — Он выдвинул стул.

Эмили села без возражений, потому что не хотела, чтобы он снова завел речь о любви и послушании. А Бен уже налил пенящееся шампанское в два бокала и разложил по тарелкам свежую клубнику, сыр бри и крекеры.

— Как тебе свадьба? — спросил он, садясь напротив.

Эмили сделала большой глоток шампанского.

— Нормально.

— Нормально? Это все, что ты можешь сказать?

— В церкви было очень красиво. Боюсь, я слишком нервничала, чтобы запомнить что-то еще. — Кроме поцелуя, подумала Эмили, который она запомнит на всю жизнь. Что заставило Бена поцеловать ее так на глазах у сотни людей? Их брачный контракт не предусматривал такого поцелуя. Хотя, может, это принято в его стране? Ее так и подмывало спросить Бена, но она промолчала. Скорее всего, он уже забыл о столь незначительном эпизоде.

— Да, церковь была красива, но ты… Ты была прекрасна!

Эмили слишком хорошо знала Бена, чтобы понять, что он говорит искренне. Но она также знала, как легко могут срываться комплименты с его чувственных губ, чтобы воспринять эти слова всерьез.

— Колье — подарок твоей матери. Она сказала, это фамильная драгоценность, переходящая от поколения к поколению. Конечно, я верну его тебе. Я не имею права носить его.

— Почему?

— Потому что следующего поколения не будет. Я хотела сказать…

— Я знаю, что ты хотела сказать, — оборвал он. — Но у меня есть подарок, который ты сможешь оставить у себя.

— Нет, Бен. Мне ничего не надо. Я не знаю… Господи, я ведь раньше никогда не была замужем… — Эмили бормотала какие-то глупости, не в силах остановиться. Конечно, она не была замужем. Конечно, Бен знает об этом.

— Не волнуйся. Это просто безделушка, хотя и традиционная для моей страны. — Он достал из чемодана продолговатую черную коробочку. — Иди сюда.

Эмили послушно подошла и присела на краешек кровати. Бен опустился на колени, взял в руки одну ее ногу и нежно погладил по высокому подъему.

Жаркая волна прокатилась по ее телу. Эмили не смогла сдержать дрожи и зажмурилась. Она никогда не думала, что ступня может быть столь чувствительной эрогенной зоной.

Открыв глаза, она увидела, что Бен достает из коробочки изящный серебряный браслет и надевает ей на щиколотку. Щелкнула застежка.

— Я знал, что он будет впору, — удовлетворенно произнес Бен.

— Спасибо, — прошептала Эмили сдавленным голосом, не в силах оторвать взгляда от его смуглой руки, поглаживающей ее лодыжку.

— В моей стране такой обычай — жених в день свадьбы дарит своей невесте браслет на ногу. Это символ их союза, знак того, что теперь девушка принадлежит ему.

— Какой красивый обычай, — тихо произнесла Эмили. Она хотела бы носить этот браслет до конца жизни, пока «смерть не разлучит» их, как говорится в брачном обете. Она хотела сказать об этом Бену, открыть свое сердце, но тут же представила его испуг и оторопь. — У тебя чудесная семья, — вместо этого сказала она, чтобы прервать неловкое молчание.

— А они в восторге от тебя. — Он наконец поднялся с колен. — Я, честно говоря, уже жалею… Думаю, было бы лучше…

— Что?

— Ничего. Я думаю, они будут очень огорчены, когда мы сообщим им о разводе. Ты была права, не сообщив ничего своей семье.

— Я тоже так думаю. Ты не представляешь, как бы они отреагировали. Они все ужасно беспокоятся обо мне.

— Они?.. О тебе?

— Да, как это ни смешно. Я единственная из семьи окончила колледж, имею постоянную, хорошо оплачиваемую работу, но для них это неважно. Они говорят, что я должна найти себя, «самовыразиться» в чем-нибудь. Для них только это имеет значение.

— Но ты «самовыражаешься» в работе, в своих розах…

— Спасибо, Бен. Жаль, что они тебя сейчас не слышат.

— Я с удовольствием скажу об этом твоим родным, если доведется с ними встретиться.

Эмили отрицательно покачала головой, и от этого движения шелковая ночная рубашка сползла с ее плеча. Она не заметила, поскольку в этот момент представляла, что было бы, узнай ее сумасшедшая семейка о том, что она вышла замуж за шейха.

— Можешь не говорить им, что мы женаты, — ворвался в ее мысли голос Бена. — Просто пригласи их в офис, а я уж найду возможность рассказать, какая ты на самом деле. Они не… — В этот момент его взгляд случайно упал на ее обнаженное плечо, и Бен потерял нить разговора. Выражение его лица изменилось — губы сжались, на скулах заходили желваки, глаза потемнели.

Эмили внутренне сжалась под этим обжигающим взглядом. Взгляд был очень мужским, оценивающим и в то же время ласкающим. Она хотела что-нибудь сказать, отвлечь его внимание, но ее мозг превратился в желе, в то время как чувства были обострены до предела. Эмили чуть не вскрикнула, почувствовав, как напряглись ее соски под этим тяжелым взглядом. Бен, не отрываясь, смотрел на лиф ее рубашки, где под шелком все явственнее проступали острые пики.

Постаравшись, чтобы ее жест выглядел как можно более естественным, Эмили поправила бретельку, и Бен немедленно отвел взгляд.

— Уже поздно, Эмили, — резко произнес он. — Ложись в постель.

Ему не пришлось повторять дважды. Поставив недопитый бокал с шампанским на стол, Эмили юркнула под одеяло. Почувствовав себя в безопасности, она стала наблюдать за Беном. Он потушил свет и ушел в ванную комнату, прихватив бритвенные принадлежности. Эмили закрыла глаза, и перед ее мысленным взором нарисовался волнующий образ. Вот Бен с обнаженной грудью выходит из ванной комнаты, на нем ничего нет, кроме полотенца, обернутого вокруг бедер…

Она услышала, что он включил душ, и услужливое воображение тут же нарисовало еще более яркую картинку. Бен под струями воды. Мыльные пузырьки сползают вниз по его спине и груди, по плоскому мускулистому животу, ниже, ниже… и по длинным ногам. Эмили уткнулась в подушку, чтобы заглушить стон. Это только первый день ее замужества! Разве выдержит она еще триста шестьдесят четыре?

Вдруг ей в голову пришла ужасная мысль. А если в течение всего медового месяца им предстоит жить в одном номере? Еще даже одной ночи, как эта, ей попросту не вынести. Пусть они и не будут спать в одной кровати, она слишком остро чувствует его присутствие. Но тут она вспомнила, что, заказывая коттедж в лучшем островном отеле, попросила две спальни и не сказала, что они молодожены. Впрочем, в предсвадебной суете все может случиться. В тот момент она разговаривала по двум линиям — на второй был фотограф.

В душе выключилась вода, дверь ванной открылась, и Бен вошел в комнату. Она почувствовала аромат мыла и шампуня. Не в силах побороть любопытство, Эмили приоткрыла глаза.




ГЛАВА ПЯТАЯ


— Я думал, ты спишь, — сказал Бен.

Он действительно был в полотенце, только в полотенце. Если бы Эмили не лежала, она бы упала. Вид Бена в полотенце, небрежно повязанном низко на бедрах, взволновал ее даже больше, чем она рисовала себе в воображении. Но он, по-видимому, даже не догадывался о том впечатлении, которое на нее произвел.

Эмили изо всех сил старалась смотреть ему прямо в лицо.

— Я не смогу спать, зная, что ты мучаешься на стульях, — сказала она.

— Хочешь, давай поменяемся, — предложил он.

Эмили, по правде говоря, не ожидала такого предложения, поэтому перевела недоуменный взгляд с лица Бена на стулья.

Бен стоял посреди комнаты и вопросительно смотрел на нее. Эмили даже не подозревала, с каким нетерпением он ожидал, что она встанет и он сможет еще раз насладиться видом стройного тела и длинных ног под прозрачной коротенькой рубашкой. Воспоминания о нежной коже, оголившемся плече и маленьких, но совершенных по форме грудях Эмили с торчащими пиками сосков заставили его простоять под холодным душем целых десять минут. И вообще, сегодня была его первая брачная ночь. А он хочет всего-то еще раз взглянуть на свою молодую жену, хотя имеет законное право на много большее. Ну, может, поцеловать разок…

Они заранее обговорили, что занятия сексом не входят в их соглашение, а вот о поцелуях речи не было. Бен подумал о том поцелуе у алтаря. Что это было? Примитивное желание мужчины поставить тавро на принадлежащей ему женщине? Эдакая форма мужского шовинизма? Или просто сказалось напряжение последних недель?

Он очень хотел поцеловать Эмили снова. Как бы она отреагировала на этот раз? Тогда, в церкви, она немедленно откликнулась и потянулась к нему, а затем чуть не упала.

— Ну? — насмешливо спросил Бен.

— Я… это… пожалуй… предпочту кровать.

— Отлично.

Незачем говорить, что уснуть на стульях ему не удалось. Он испробовал все мыслимые и немыслимые положения — подгибал длинные ноги, пытался свернуть свое большое тело калачиком… Все было напрасно. Но не только физический дискомфорт мешал ему уснуть. Ребенком Бену не раз приходилось засыпать на тонкой подстилке посреди пустыни.

Он никак не мог отделаться от мысли, что это его первая брачная ночь, а он не занимается любовью с молодой женой.

Бен встал и прошелся по комнате, разминая затекшие ноги. Открыл окно в надежде остудить пылающее тело, но не получил желаемого облегчения. Остановившись рядом с кроватью, он посмотрел на волосы Эмили, рассыпавшиеся на подушке, на ее бледную щеку, послушал легкое, ровное дыхание, завидуя ее безмятежному сну. Как она может?

Впрочем… Она ведь лежит на самом краешке этой огромной кровати, занимая в лучшем случае только ее треть… Осторожно скользнув под одеяло, Бен замер на другом краю кровати. Затем, вздохнув с облегчением, вытянулся во весь рост на прохладных простынях. Эмили не шевельнулась. Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее обнаженного плеча и спутанных кудрей, но легкий, присущий только ей аромат будоражил его. Он многократно повторял, что их брак фиктивный, что они муж и жена только на бумаге… Все было тщетно. Измученный Бен задремал только на рассвете…

Эмили сладко потянулась и улыбнулась. Ей приснился самый замечательный сон в ее жизни — как будто она вышла замуж за Бена и они всю ночь предавались страстной любви на широченной кровати в номере для новобрачных. Открыв наконец глаза, Эмили в первое мгновение не могла сообразить, где она. Обои пастельных тонов, изысканный интерьер, пустая бутылка из-под шампанского в ведерке…

Повернув голову, она чуть не вскрикнула от неожиданности — рядом с ней лежал и крепко спал Бен, ее муж. Ее охватило неописуемое смятение. Она жадно всматривалась в лицо лежащего рядом мужчины. За годы совместной работы она видела своего босса сердитым, расстроенным, удивленным, довольным, но никогда — безмятежно спящим, расслабленным, с взлохмаченными волосами.

Бездумным, импульсивным движением Эмили склонилась над ним и убрала прядь волос со лба. Резким движением Бен поймал ее руку и дернул на себя.

От неожиданности Эмили вскрикнула, и тут же одной рукой Бен зажал ей рот, а другой обнял за талию, не давая пошевелиться.

— Ты напугал меня до смерти. Что ты здесь делаешь? — приглушенно спросила Эмили под его рукой. Бен убрал руку с ее рта, но продолжал крепко прижимать девушку к своему большому мускулистому телу. Эмили же не могла ни о чем думать, кроме как о том, надето ли на Бене хоть что-нибудь или нет. — Я была уверена, что ты спишь.

— Я и спал, пока ты меня не разбудила. — Его глаза сузились и опасно потемнели, как море перед штормом.

— Извини, но я была уверена, что ты спишь на стульях. — Эмили изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал ровно, но это было практически невозможно с грудью, прижатой к его груди, и ногами, переплетенными с его ногами. Она попыталась вывернуться из его объятий, но Бен лишь прижал ее еще крепче. Когда, упершись ладонями в его обнаженную грудь, Эмили попыталась отодвинуться, он с насмешливой улыбкой и безо всякого усилия пресек и эту ее попытку. Хуже того, во время этого короткого поединка ее рука сдвинулась и легла прямо на его сосок. Эмили почувствовала, как он затвердел под ее рукой, немедленно отреагировав на прикосновение. Тело Бена напряглось, дыхание сбилось. Потрясенная своей властью над его телом, Эмили медленно провела рукой по его груди и плечам.

— Ты понимаешь, что делаешь? Если ты сейчас же не остановишься, то я за себя не отвечаю, — пробормотал Бен, не разжимая губ.

Испуганная его словами, а еще больше — выражением его лица, Эмили вырвалась и убежала в ванную.

Бен проследил за ней взглядом, а когда дверь захлопнулась, насмешливо крикнул:

— Наш самолет в десять!

— Я буду готова, — раздалось в ответ.




Эмили собралась в рекордно короткое время. Она надела новый шерстяной брючный костюм, купленный специально для медового месяца, который был на размер меньше ее обычной одежды и выгодно подчеркивал все достоинства фигуры, вставила новые контактные линзы и отправилась с мужем в аэропорт. Внешне она выглядела собранной и спокойной, но внутри была сплошным комком нервов. Она мечтала о том дне, когда этот так называемый «медовый месяц» закончится и они вернутся на работу, к привычной жизни. Но еще больше она мечтала о том дне, когда этому фарсу придет конец, а до него был еще целый год.

На этот раз самолет взлетел без задержки. Приземлившись в аэропорту Сиэтла, они сели в дожидавшуюся их арендованную машину и еще три часа ехали, чтобы затем сесть на паром, который должен был доставить их на острова Сан-Хуан. На протяжении поездки Эмили не могла побороть искушения и украдкой нет-нет да и посматривала на Бена. Он был удивительно хорош в брюках песочного цвета и шотландском свитере из мягкого альпака. Эмили все еще было непривычно видеть его не в официальных костюмах и смокингах, а в джинсах и свитерах или даже без них… Вспомнив, как выглядел Бен в одном лишь полотенце, низко повязанном вокруг бедер, она вспыхнула до корней волос и поспешно отвернулась к окну.

Самой себе она могла признаться, что этим утром дважды испытала чувство разочарования. Первый раз — когда так и не узнала, было ли что-нибудь надето на Бене, когда он лежал в кровати. Теперь ей уж точно не узнать, отныне у них будут раздельные спальни. Второй раз — когда струсила и убежала в ванную, хотя стоило задержаться еще хоть на несколько минут в его объятиях и посмотреть, что бы случилось дальше. Это был ее единственный и последний шанс побывать в объятиях Бена.

* * *


Бен уверенно вел маленькую, но мощную спортивную машину к причалу, где они должны были погрузиться на паром. Автоматически переключая скорость и поворачивая руль, он задавался вопросом, что же он творит. Зачем нужен этот «медовый месяц»? Тем более такой «медовый месяц»? Дань традиции? Да, конечно, все именно этого от них и ожидали, но он мог сослаться на занятость, сказать, что они не могут оставить офис одновременно с Эмили, что им не нужен медовый месяц, им и так хорошо. Эта ночь наглядно продемонстрировала, как они проведут следующие шесть ночей — в томлении и раздражении. Бен был на грани того, чтобы отменить поездку и вернуться в Сан-Франциско.

Он посмотрел на Эмили. Она была спокойна и безмятежна, как будто проводила медовый месяц минимум раз в полгода. Ее бегство из постели этим утром продемонстрировало ему, как неприятны ей его объятия и сама мысль о том, чтобы делить с ним постель. Она даже не представляет, как подействовало на него прикосновение ее маленькой ладошки к его обнаженной груди. Тело и сейчас болело от неудовлетворенного желания.

Бен боялся признаться даже себе самому в том, что он страстно желает свою помощницу, старую добрую Эмили. Проработав бок о бок с ней три года, он только сейчас заметил, что она обладает не только профессиональными навыками. А самым интригующим было то, что сама она и не подозревает об этих навыках. Да, он определенно сглупил, поторопившись сказать ей, что их брачная сделка не предусматривает секса.

Но может быть, еще не поздно внести поправку? Бен снова посмотрел на Эмили. Какой изысканный у нее профиль, какая красивая линия скул, какой маленький и упрямый подбородок.

— Расскажи мне побольше об островах Сан-Хуан, — нарушил он тишину. — Почему ты выбрала именно это место?

— Мне кажется, там очень красиво. Я всегда мечтала побывать в таком месте. В рекламном проспекте сказано, что это место очень уединенное и тихое, свежий воздух и чистая вода вокруг. На острове Оркас, где мы остановимся, нет даже дорожных знаков.

— А что мы там будем делать? — спросил Бен. Ему в голову не приходило ничего, кроме многочасовых страстных занятий любовью. Эмили же предложила на выбор плавание, пешие прогулки, катание на каяках. — А где мы будем жить на этом… как его…

— Острове Оркас?

— Ну да. — Надо же, он даже не знал, где проведет медовый месяц. Переложил всю подготовку на Эмили, как привык делать это в течение трех лет.

— В отеле. Он представляет собой группу комфортабельных коттеджей, разбросанных на территории в тридцать акров. В буклете это выглядело очень привлекательно. Я зарезервировала коттедж с двумя спальнями и видом на море. Подумала, что так будет лучше, учитывая… — Эмили оборвала себя на полуслове и снова отвернулась к окну.

— …учитывая, что мы не спим вместе.

— Да.

— То есть ты не упомянула, что у нас медовый месяц.

— Нет, конечно. Ты же видел, что произошло в отеле. Шампанское, клубника… Я думала, ты хочешь избежать всего этого.

Бен покачал головой, но промолчал. Въехав на бело-зеленый паром, он помог Эмили выйти из машины. Они встали у поручня, наблюдая за проплывающими мимо маленькими, заросшими лесом островками. Вокруг парома собралось много голубых цапель, которые с громкими криками словно бегали по поверхности воды.

— Хочешь кофе? — спросил Бен.

— Спасибо, не откажусь.

Бен зашел в бар, заказал два кофе и достал мобильный телефон. Затем, взяв две чашки, вернулся на палубу к Эмили. Полчаса спустя паром причалил, и они съехали на землю. По шоссе со смешным названием Подкова они обогнули несколько деревушек и въехали на территорию гостиничного комплекса.

Роскошная старая усадьба, служившая административным корпусом, была даже красивее, чем на картинке. Эмили знала, что это самый дорогой отель на островах Сан-Хуан, и, на ее взгляд, оправданно. Внутри был настоящий камин, все выложено мрамором, а окна стилизованы под иллюминаторы.

Но как бы Эмили ни понравился интерьер главного корпуса, она была рада, что зарезервировала отдельный коттедж. Тут, однако, портье ошарашил ее новостью, что для них зарезервирован коттедж с одной спальней и двуспальной кроватью.

— Но я уверена, что заказала коттедж с двумя спальнями, — в отчаянии настаивала Эмили.

— Извините, — пробормотал портье смущенно.

— Ничего страшного, — примирительно произнес Бен. — Уверен, нам будет вполне комфортно.

— Главное, чтобы там были комфортные стулья, на которых тебе придется спать, — пробурчала Эмили.

— Обо мне не беспокойся, — прошептал Бен и дружески улыбнулся портье.

— Не забудьте, в пять в музыкальной комнате органный концерт, — крикнул тот им вдогонку.

Сердце Эмили ушло в пятки, когда они зашли внутрь коттеджа. В маленькой гостиной, выполненной в деревенском стиле, был каменный камин с двумя плетеными креслами-качалками по бокам. В спальне стояла кровать гигантских размеров под старинным пологом. Стеклянная дверь вела на веранду, откуда открывался чудесный морской вид. Одним словом, все было просто прекрасно, кроме одного — в коттедже была только одна спальня и одна кровать. Была также маленькая кухонька, обитая деревом и оборудованная микроволновой печью и холодильником, полным всяческих продуктов. В гостиной на журнальном столике красовалась в ведерке бутылка шампанского, горлышко которой было обвязано бантиком, рядом стояла корзина со всевозможными фруктами. Но Эмили нигде не увидела достаточно больших стульев, которые можно было бы сдвинуть, чтобы на них спал мужчина атлетического сложения ростом метр девяносто.

— О нет! — пробормотала Эмили, закончив инспекцию.

— Что-то не так? — спросил Бен, заходя в кухню.

— Ты прекрасно знаешь что! Произошла чудовищная ошибка. Я была уверена, что предусмотрела все без исключения, а тут…

— Эмили, я не сомневаюсь, что это не твоя ошибка. Я уверен, что ты зарезервировала коттедж с двумя спальнями. Ну, раз уж так вышло, давай не будем портить себе медовый месяц. — Бен положил свою ладонь на ее запястье.

Эмили резко выдернула руку.

— А откуда они знают, что мы новобрачные? — Эмили не хотела выглядеть скандалисткой, но не могла справиться с раздражением.

— Да, откуда? — невинным тоном спросил Бен.

— Я ничего им не говорила. — Эмили посмотрела на него с подозрением.

— Не смотри на меня так. Ты сама всем этим занималась. Может, они решили, что мы новобрачные, по нашему виду?

— Но мы не выглядим как новобрачные! — воскликнула Эмили.

— Не знаю, как выгляжу я, но по твоему румянцу тебя вполне можно принять за таковую.

Эмили бросила на него убийственный взгляд. Она была не в том настроении, чтобы с юмором реагировать на поддразнивания Бена. Откуда взяться румянцу, если она ничем таким с ним не занималась? И вообще ей хочется вернуться домой.

— Эмили, переодевайся, — оживленно произнес Бен. — Мы идем кататься на яхте. До концерта у нас еще уйма времени.

Не было необходимости спрашивать, умеет ли он ходить под парусом. Бен умел все и, за что бы ни брался, все делал превосходно.

— Я не умею, — робко произнесла Эмили.

— Я тебя научу.

— Ты иди один, а я подожду тебя здесь. — Эмили искала предлог, чтобы остаться одной и немного прийти в себя.

— Один? В медовый месяц? — с шутливым негодованием воскликнул он. — Что подумают люди?

— Но ты же ненадолго. Кроме того, мы здесь никого не знаем.

— Эмили, немедленно переодевайся и пойдем!

Этот властный тон был ей хорошо знаком. Он означал, что препираться дальше бесполезно и небезопасно. Эмили быстро прошла в спальню и переоделась в новые джинсы, ветровку и кроссовки. Когда она появилась в дверях, Бен окинул взглядом всю ее фигуру с ног до головы. Видимо, именно так должны одеваться начинающие яхтсмены, потому что он одобрительно усмехнулся и взял ее за руку.

Прямо от их коттеджа дорожка вела к причалу, где к услугам гостей было множество различных водных средств передвижения, в том числе маленькие лодки с парусами. Служащий предложил им небольшой ялик и выдал два спасательных жилета. Бен быстро надел и застегнул свой — было видно, что ему это не в новинку. Эмили замешкалась, и Бен немедленно подошел, чтобы помочь.

— Где ты научился управляться с парусом? — спросила она дрожащим голосом, стараясь не замечать, что его пальцы то и дело касаются ее груди.

— У моей семьи есть дом на побережье. Отец научил меня ходить под парусом, когда я был совсем еще мальчишкой.

— А ты плавал по заливу Сан-Франциско?

— Нет, но подумываю об этом. Может, поплаваем вместе, когда вернемся? Я собираюсь приобрести яхту и вступить в яхт-клуб. Ты увидишь, какой это замечательный вид спорта! Ветер раздувает паруса, солнце светит в лицо… Я только сейчас понял, как мне этого не хватало.

Бен помог ей спуститься в покачивающееся на волнах маленькое суденышко.

— Иди на корму, Эмили, — скомандовал он, — и держи штурвал. Ты будешь рулевым.

— Я? Я не могу… я…

— Сможешь. — Бен взял ее за плечи и подтолкнул к маленькой скамеечке на корме. — По моей команде поворачивай руль в сторону, противоположную той, куда мы хотим повернуть.

Служащий бросил Бену швартовы и оттолкнул ялик от пирса. Эмили с ужасом поняла, что они уже в свободном плавании. Схватившись за руль так, что побелели костяшки пальцев, она наблюдала за тем, как сноровисто Бен устанавливает парус. Наконец парус поймал ветер, ялик устремился вперед, и тут Эмили увидела на лице Бена такую счастливую улыбку… Ее накрыло волной, она промокла до нитки, ей было ужасно страшно, но она нашла в себе силы улыбнуться в ответ. Его энтузиазм был так заразителен!

— Как ты? — спросил он, стараясь перекричать шум ветра.

— Отлично! Лучше и быть не может! — прокричала она в ответ, мысленно поклявшись, что ни за что на свете не испортит ему эту прогулку. Она никогда не видела Бена таким счастливым, даже когда он подписывал многомиллионный контракт.

— Пригни голову! — крикнул Бен, и тут же Эмили почувствовала удар в голову. Она не заметила буй, а Бен поздно понял, что она его не видит. На несколько секунд свет померк в ее глазах. Придя в себя, Эмили увидела, что Бен намерен перебраться к ней на корму.

— Со мной все в порядке, Бен. Сама виновата — проворонила.

Бен пристально вглядывался в ее побледневшее лицо.

— Мы плывем домой.

— Нет, не надо! Мне даже не больно. Кроме того, мне очень нравится. — В висках болезненно пульсировало, перед глазами все плыло, но она постаралась улыбнуться как можно лучезарнее.

К тому моменту, как они причалили, Эмили промокла насквозь, голова ее раскалывалась, а руки онемели от напряжения, но она была довольна. Она научилась управляться с рулем и разобралась в оснастке лодки.

Бен привязал ялик и обнял Эмили за плечи. Как приятеля, подумала она.

— Это было здорово. Мы — команда!

— В следующий раз обещаю быть повнимательнее.

— Ах да!.. — Он снял руку с плеча и, развернув ее к себе лицом, стал ощупывать подушечкой большого пальца лоб и виски. Это не было лаской, но тело Эмили рассудило по-другому — оно задрожало и потянулось навстречу Бену. — Где больно? — немедленно отреагировал он.

— Нигде. Со мной все в порядке, поверь.

— Но ты дрожишь как осиновый лист. Я слышу, как колотится твое сердце. — В этот момент осторожные пальцы Бена нащупали шишку, и он нахмурился. — Мы немедленно идем домой.

Он обхватил Эмили за талию и повел к дому, как тяжело раненного бойца с поля брани. Она прекрасно могла дойти и без его помощи, но было так приятно чувствовать, что кто-то заботится о тебе.

Как только они переступили порог коттеджа, Бен стащил с Эмили мокрую куртку и свитер. Когда его руки потянулись к футболке, Эмили скомандовала:

— Стоп. Достаточно. — Промокшая насквозь футболка была ее последним бастионом. Под ней был только новый кружевной бюстгальтер.

Бен затащил ее в роскошную ванную комнату и включил горячую воду. Затем усадил на скамеечку и принялся расшнуровывать кроссовки. Его руки потянулись к поясу ее джинсов.

— Бен!

— Ради бога, Эмили! Ты считаешь, я никогда не видел обнаженную женщину?

Ему не стоило напоминать о своей репутации плейбоя и о том, насколько он искушен в сексе. Эмили встала и уперлась руками ему в грудь, выталкивая за дверь. Бен изобразил на лице покорность и разочарование.

— Ладно, — согласился он. — Я выйду, но буду окликать тебя каждые пять минут. Если не услышу ответ, войду без предупреждения. Я не могу допустить, чтобы моя помощница, предмет зависти всех моих партнеров и конкурентов, пострадала от сотрясения мозга. Нам потребуется весь твой потенциал, чтобы успешно завершить сделку с «Ремсен ойл».

— Не волнуйся. С моим мозгом все в порядке. — Эмили закрыла дверь, сорвала с себя остатки одежды и погрузилась в огромную старинную фарфоровую ванну. Помощнице. Потенциал. Сделка. Она позволила себе почти забыть, что прежде всего она его помощница, а жена — только на бумаге. Что ж, спасибо Бену, он вовремя поставил ее на место.

Эмили положила ногу на край ванны. Душистая пена сползла, обнажив серебряный браслет на щиколотке. Она вспомнила слова Бена о том, что это символ и что, пока носит этот браслет на ноге, она принадлежит ему душой и телом. Красивая традиция, но не для их фиктивного брака…

Дверь ванной распахнулась, и на пороге появился встревоженный Бен.




ГЛАВА ШЕСТАЯ


Эмили инстинктивно схватилась за края ванны и погрузилась в пышную пену по самую шею. От горячей воды и смущения ее тело вспыхнуло, и она подумала, что похожа на вареного лобстера. Отругав себя за то, что не заперла дверь, Эмили неожиданно поняла, что хотела его прихода.

— Эмили, ты в порядке? Я звал тебя, но ты не отвечала.

Что с ней? Уже во второй раз за сегодня у нее такой отсутствующий вид, подумал Бен.

— Со мной все в порядке, Бен, — сдавленно произнесла Эмили. — Я как раз собиралась выходить.

Бен удалился, но прежде пристальным, неспешным взглядом окинул ее обнаженное тело в пенном кружеве. Эмили была уверена, что им двигало лишь простое любопытство. Сравнение с его многочисленными подругами — моделями и актрисами — наверняка не в ее пользу. Она знала всех их, потому что сама организовывала встречи, заказывала столики в ресторанах и бронировала номера в пятизвездочных отелях по всему миру. А сейчас она сама жила в роскошном отеле вдвоем со своим боссом, о чем раньше и мечтать не смела. При этом рассудительная часть Эмили больше всего хотела оказаться у себя дома, подальше от него, а другая — ликовала от счастья.

Так вот что значит быть женщиной одного из самых богатых и красивых холостяков Америки! Впрочем, теперь Бен уже не холостяк, а ее муж. Правда, только на бумаге и всего на один год. Эмили не покидало чувство, что он все время приглядывается к ней, оценивает. Иногда он смотрел на нее, как будто хотел… Впрочем, нет. Он сам исключил секс из их сделки.

На этот раз Эмили вышла из ванной, завернутая в одно лишь полотенце, и Бен не мог оторвать от нее глаз, пока она быстро пересекала холл, чтобы юркнуть в спальню.

— Ты в состоянии идти на концерт? — крикнул Бен из гостиной.

— Да.

Эмили поспешно надела льняные брюки цвета бамбука и тонкий свитерок с воротником-хомутом. Новая одежда заставляла ее чувствовать себя совершенно новым человеком. Отринув все тревоги и сомнения и решив наслаждаться каждой минутой пребывания в этом раю, она решительно вошла в гостиную. Сейчас они пойдут на концерт, окажутся среди людей, станут наслаждаться музыкой. Она так устала мечтать о том, чего ей никогда не получить — настоящий брак и настоящего мужа, что научилась радоваться тому, что имеет.

Бен поднял голову от журнала, который листал, уютно устроившись в кресле.

— Осторожнее, Эмили, — пошутил он. — Ты вся светишься, прямо как настоящая новобрачная. Люди того и гляди начнут говорить о нас.

Румянец на щеках Эмили стал гуще, а Бен подумал, что хочет она того или нет, но действительно вся светится изнутри. Как он мог не замечать столько лет, какая изумительная фигурка скрывается под скучными деловыми костюмами? Оказывается, внутри этих серых мешков, как в коконе, пряталась очаровательная маленькая леди, даже не подозревающая, насколько она хороша. Бен пообещал себе, что обязательно поможет Эмили узнать саму себя настоящую. И начнет немедля.

— Не надо так шутить, — попросила Эмили совершенно серьезно. Но комплимент явно пришелся ей по душе, чего Бен и добивался.

Музыкальный салон был великолепен. Сквозь верхний ряд окон-витражей зал освещали косые лучи заходящего солнца. От восторга глаза Эмили стали огромными, Бен же от души наслаждался ее непосредственной реакцией. Эта маленькая женщина совсем не умеет притворяться. Ее улыбка вызывала у него ответную улыбку. Он дал себе еще одно обещание — радовать Эмили, удивлять, поражать, чтобы почаще видеть этот свет в ее глазах и эту улыбку.

Когда волшебная музыка, извлекаемая из двух тысяч трубок гигантского органа, наполнила зал, Бен взял руку Эмили в свою. Ему показалось, что она даже не заметила этого, настолько была поглощена музыкой. Он бросил взгляд на ее профиль. Где были раньше его глаза, почему он не замечал этот прямой, тонкий нос и полные, чувственные губы? Бен вспомнил их поцелуй на свадьбе и импульсивно крепче сжал руку Эмили. Она повернула голову и пристально посмотрела ему в глаза.

Под чарующие звуки музыки Бен дал волю своей фантазии. Была ли реакция Эмили на его поцелуй случайной или нет? Что будет, если он поцелует ее еще более глубоко, более страстно? Приведет ли это их в постель? Дальнейшие видения заставили сердце Бена учащенно забиться, а тело напрячься. Ему больше не выдержать, они с Эмили должны стать настоящими супругами как можно скорее. Лучше сегодня ночью.

Поужинали они в городе, в маленьком популярном ресторанчике, специализирующемся на блюдах местной кухни. Суп из лесных грибов и лосось, запеченный на гриле, были выше всяких похвал. Когда вернулись в отель, Эмили предложила прогуляться по территории, и они долго бродили по дорожкам. Бен несколько раз предлагал вернуться в коттедж, но Эмили всякий раз придумывала какое-нибудь новое занятие. По ее желанию они посмотрели теннисные корты, поле для гольфа, конюшни, комнату для игр, фитнес-центр и даже закрытый бассейн. Бен не сомневался, что Эмили нарочно оттягивает их возвращение в коттедж, и посмеивался, ожидая, когда же она сломается. Но первым не выдержал он.

— Ты не устала? — спросил Бен, когда Эмили предложила заглянуть в библиотеку.

Эмили открыла рот, чтобы ответить отрицательно, но ее выдал зевок, который она не смогла сдержать. Бен решительно потащил ее в коттедж.

— Если ты переживаешь, что я снова улягусь в твою кровать, то не стоит, — заметил он, открывая дверь.

— Сегодня кровать твоя. Думаю, будет справедливо, если мы будем спать в ней по очереди.

— Тогда сегодня твоя очередь.

— Нет, твоя. А я лягу на полу.

Бен бросил на нее внимательный взгляд, заметил, как упрямо вздернут маленький подбородок, и пожал плечами. Лучше временно отступить, чтобы не растерять силы для главного удара, который обеспечит ему победу. Под победой, конечно же, подразумевались занятия любовью с Эмили. Он посмотрел на жену, которая с независимым видом продефилировала в спальню, и понял, что борьба предстоит нешуточная. Потребуются вся его тактичность, обаяние и навык общения с женщинами. По сути, подумал он, ему еще никогда не приходилось соблазнять женщину, добиваться ее. Они все отдавали ему себя добровольно и с большим желанием. Скорее, это они соблазняли его. Эмили же стала для него вызовом. Бен поклялся, что сделает этот медовый месяц настоящим. Во всех смыслах.

Эмили ни о чем так не мечтала, как о том, чтобы в ее чемодане оказалось что-нибудь помимо шелковых неглиже, какой-нибудь спортивный костюм или хлопковая пижама, но, еще раз перевернув все вещи в чемодане, сдалась. Она так закрутилась с подготовкой к свадьбе, что Пегги любезно предложила свою помощь и собрала чемодан по своему усмотрению, твердо уверенная, что Эмили едет в настоящее свадебное путешествие.

Самым закрытым нарядом в ее багаже оказался атласный пеньюар цвета слоновой кости. Запахнув его и туго подпоясавшись, Эмили достала из шкафа подушку и одеяло и вышла в гостиную, где Бен разжигал камин.

— Ой! — Она крепче прижала к себе подушку. — Я думала, ты уже лег. Сегодня был длинный день. — Она зевнула.

— Да, длинный. Эмили, тебе нравится наш медовый месяц? — неожиданно спросил он.

Эмили недоуменно посмотрела ему в лицо. Она не могла сообразить, где тут подвох, но инстинктивно чувствовала, что вопрос задан не просто так.

— Да. Конечно, — осторожно ответила она.

Повисла тишина. Эмили положила подушку и одеяло на ковер и прислонилась спиной к стене. Бен сел в одно из плетеных кресел и безмолвно смотрел на языки пламени в камине. Пауза затягивалась, и Эмили нервничала все больше. Она очень устала и хотела спать, но не могла же улечься у его ног, завернувшись в одеяло, как бездомный бродяга.

— А тебе?

— Нравится ли мне наш медовый месяц? Да, конечно. Хотя это не совсем то, чего я ожидал, но в целом неплохо.

— Мне кажется, ты вообще не ожидал медового месяца, поскольку не собирался жениться, — негромко заметила Эмили.

— Верно подмечено, — согласился Бен. — Но поскольку случилось так, что я все-таки женился, такой медовый месяц меня не совсем устраивает. — Бен сжал подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев.

В сердце Эмили разрасталась тревога. Она хотела промолчать, поскольку замечание Бена не требовало ответа, но вдруг услышала свой голос:

— А каким он, по-твоему, должен быть?

Бен уронил кочергу, которую взял перед этим, чтобы подправить огонь в камине, и она с громким стуком упала на пол. Сердце Эмили подпрыгнуло. Двумя большими шагами он стремительно пересек комнату и оказался с ней лицом к лицу. Она почувствовала жар и напряжение его большого тела, запах моря и аромат туалетной воды, которые источали его кожа и волосы. В тишине громко потрескивали еловые ветки в камине.

Бен смотрел на нее сверху вниз, и в его глазах полыхало пламя более жаркое, чем в камине.

— Ты хочешь знать, каким? — хрипло спросил он и обеими руками крепко сжал плечи Эмили. — Я покажу тебе.

Эмили была не так наивна, чтобы не понимать, что сейчас произойдет, но не стала сопротивляться. Бен прижимал ее к себе все ближе и ближе, пока не вдавил ее тело в свое — грудь к груди, ноги к ногам, бедра к бедрам. Эмили почувствовала, как где-то в низу живота вспыхнул и стал быстро расти огненный шар желания. В ее затуманенном страстью сознании мелькнула мысль, что надо немедленно прекратить это, погасить огонь и ретироваться с поля боя. Но надо ли? В конце концов, это ее медовый месяц. Единственный медовый месяц, который у нее когда-либо будет. Бен — ее муж. Первый и последний. И не навсегда, пока смерть не разлучит их, а всего лишь на год. Так что она теряет?

Эмили судорожно вздохнула и капитулировала. Она обвила руками шею Бена и сдалась на милость победителя. Ее пальцы гладили и перебирали его темные, шелковистые волосы. Сколько раз за эти три года она мечтала сделать это! Сколько раз поспешно отводила взгляд от его лица, чтобы он не догадался об обуревавших ее чувствах! Только один раз, убеждала она себя. Она так невыносимо долго была сдержанной и благоразумной, носила маску, за которой прятала свою любовь и отчаяние, подавляла свою гордость… Кожа Эмили горела. Атласный халат то ли сам развязался, то ли ему кто-то помог, и теперь он лужицей лежал у ее ног. Ее единственной защитой остались коротенькая ночная рубашка и быстро тающая сила воли.

От нахлынувшего неистового желания у Эмили потемнело в глазах и подкосились ноги. Если бы она не уцепилась за Бена, обвив его, как виноградная лоза, то непременно упала бы. Здравый смысл подсказывал ей, что она дорого поплатится, если безоглядно поддастся чувствам. Но Эмили не внимала внутреннему голосу. Она слышала только Бена, хрипло шептавшего ей о том, как она красива. Она знала, что это не так, но всем сердцем хотела поверить.

— Господи, Эмили, что ты со мной делаешь? Где ты была все эти три года? — Его губы нежно покусывали мочку ее уха. — Где были мои глаза, если я не видел, какая ты на самом деле?

Где она была? Пряталась за стеклами очков и мешковатыми костюмами. А вот где был ты, хотелось ей спросить. Впрочем, она прекрасно знала ответ. Общался, и притом очень тесно, с самыми красивыми, самыми яркими, самыми известными женщинами мира. Но ей не хотелось напоминать ему об этом.

Да она и не смогла бы, потому что губы Бена прижались к ее губам в жадном, сокрушительном поцелуе, полном еле сдерживаемой страсти, которую он пытался контролировать из последних сил. Эмили импульсивно ответила на его поцелуй с такой же неудержимо рвущейся наружу страстью, которую она таила в себе в течение долгих трех лет. Бен оторвался от ее губ и посмотрел ей в лицо потемневшими от желания глазами.

— Я не знал… Я никогда не мог подумать… — пробормотал он срывающимся голосом. Он безумно хотел эту женщину, эту знакомую незнакомку. Очертив языком контур припухших от его яростного поцелуя губ и не встретив сопротивления, он проник в таинственные, влажные глубины ее рта. Эмили немедленно откликнулась и стала вторить движениям его языка. Бен совсем потерял голову.

Вдруг ему ужасно захотелось, чтобы он оказался первым мужчиной в ее жизни. Первым, кто научит ее премудростям физической любви, первым, кто будет обладать ее телом и услышит возглас удовлетворения в минуту высшего наслаждения. Он должен быть очень ласковым. Нежным. Неторопливым. Бен наклонил голову и покрыл легкими поцелуями ее шею. Прихватив зубами сначала одну, а затем другую тоненькую бретельку, он спустил с плеч атласную рубашку, и она присоединилась к халату на полу. Эмили вскрикнула и инстинктивно прикрыла обнаженные груди ладошками.

Бен судорожно втянул воздух, неожиданно тронутый ее смущением. Он опустил взгляд ниже и посмотрел на ее плоский живот, маленький аккуратный пупок, длинные стройные ноги. Да, он уже видел ее обнаженной в ванной, мельком, но то, что открылось его взору сейчас, потрясло Бена. Действительно, где были его глаза? Бен застонал — столько времени потеряно впустую. Он осторожно развел в стороны ее руки, затем медленно наклонил голову и благоговейно прижался губами к розовому бутону, венчавшему небольшую, но совершенную по форме грудь. По телу Эмили прошла дрожь, и она обмякла в его руках. Бен со стоном одной рукой обвил ее талию, другой — обнаженные ягодицы и крепко прижал к своему разрывающемуся от возбуждения телу. Его жена. Полностью обнаженная и готовая принадлежать ему. Через несколько минут их брак станет настоящим, и у них начнется настоящий медовый месяц. Осталось сделать только несколько шагов до спальни.

Конечно, он все подстроил. Позвонил с парома портье, отменил заказ Эмили и зарезервировал этот коттедж. Но он совсем не раскаивался. Сейчас они с Эмили станут близки, станут настоящими мужем и женой. В конце концов, это их медовый месяц. Пункт договора об отсутствии сексуальных отношений был задвинут на задворки совести, благие намерения забыты.

Сгустившуюся тишину разорвала трель телефонного звонка.

Эмили, очнувшись, вырвалась из его рук и бросилась в спальню.

Телефон продолжал настойчиво трезвонить, и Бен схватил трубку.

— Слушаю! — рявкнул он.

Звонок был из Лондона. Звонил Липсетт, начальник отдела по разработке зарубежных нефтяных месторождений.

— Извините, босс, что беспокою вас во время медового месяца. Но я думаю, вы должны знать, что у нас проблема.

— Проблема должна быть очень серьезной, Липсетт, — угрожающе предупредил Бен. — Ну, что там?

Через открытую дверь спальни Бен видел, как Эмили поспешно закутывается в свой халат, и был готов нажать кнопку отбоя. Ее волосы были взъерошены, лицо горело. Но по тому, как старательно она избегала его взгляда, как упрямо был вздернут ее подбородок и напряжены плечи, Бен понял, что чары рассеялись. Черт! Черт! Черт!

— Давай, Липсетт, выкладывай поскорее, — сорвал он злость на невидимом собеседнике.

По мере того как Липсетт докладывал, лицо Бена становилось все мрачнее и сосредоточеннее. Когда он повесил трубку, то увидел Эмили, стоящую в дверях. Лицо ее было спокойно, как будто пять минут назад между ними ничего не произошло. Как будто они находятся в офисе — босс и его верная помощница, а не муж и жена, пять минут назад сгоравшие от страсти в объятиях друг друга.

— Что случилось? — спросила Эмили.

— Взрыв на месторождении Макайар, вышка объята огнем.

— Кто-нибудь пострадал?

— Слава богу, нет.

— Пожар потушили?

— Еще нет. Мы должны связаться с Джеком Блейком. Он главный специалист по тушению пожаров на нефтяных скважинах. Черт, у нас нет его телефона.

— У меня есть в офисе, в компьютере. Но сейчас там никого нет, кто бы мог посмотреть. Но и до утра мы ждать не можем. — Эмили попыталась пригладить растрепанные волосы, обрамлявшие ее прелестное лицо как ореол. — У меня есть идея. — Эмили выстроила цепочку, кто кому должен позвонить, чтобы добраться до Джека.

Она методично набирала номер за номером, что-то записывала в своем блокноте, что-то вычеркивала. Все как в старые добрые времена. Так было, так будет всегда. Спокойная уверенность Эмили всегда действовала на Бена успокаивающе, а его идеи стимулировали ее воображение. Вместе они — команда, способная справиться с любой проблемой.

Может, не стоило ничего менять в их взаимоотношениях? Может, он увидел то, чего на самом деле нет? В ожидании звонка Бен мерил шагами комнату, а в его воображении вставали ужасные картины пожара и разрушения. Он понимал, что потери будут огромны. Наконец раздался долгожданный звонок, и Джек пообещал быть на месте пожара со своей командой в течение двадцати четырех часов. Бен перезвонил Липсетту и только тогда позволил себе расслабиться. Он опустился в кресло и уставился на последние тлеющие угольки в камине.

— Я не хотел поднимать трубку, — признался он Эмили.

— Хорошо, что поднял.

— Липсетт передал тебе поздравления и наилучшие пожелания.

Эмили непонимающе смотрела на него. Было видно, что она очень устала.

— По случаю нашего бракосочетания.

— Ах это…

Бена больно задел ее равнодушный тон. Конечно, она вышла за него замуж под его жестким натиском, после того как он пообещал ей отступные, так на что же он рассчитывал?

— Иди в постель, Эмили. Ты очень устала.

— Не больше, чем ты, — ответила она.

Бен решительно поднялся с кресла.

— Эмили, сейчас не время для споров. Или ты идешь в постель добровольно, или я отнесу тебя туда на руках.

Эмили хорошо знала этот резкий тон. Бен сделает именно так, как сказал. Какая-то часть ее существа хотела его спровоцировать и посмотреть, что будет, хотела, чтобы он подхватил ее на руки, отнес в постель и остался там с ней.

— Ты же сказал, что мы будем спать в кровати по очереди, — тянула время Эмили.

— Это ты сказала. Что я за мужчина, если позволю жене спать на стульях или на полу во время медового месяца?

— Современный мужчина, признающий равенство полов.

Бен фыркнул.

— Если это твое видение современного мужчины, то я рад, что не такой. И не собираюсь таковым становиться.

Он стремительно встал с кресла, подошел к Эмили и оперся руками о стену с обеих сторон от нее. Она снова попала в ловушку, но на этот раз была готова к отпору. Она больше не позволит довести температуру ее тела до точки кипения.

— Чего ты хочешь, Эмили? Какого мужчину ищешь? — Голос Бена был усталым и лишенным каких-либо эмоций. Но в глубине черных глаз светились отблески еще не перегоревшей страсти.

Ее тело напряглось — на этот раз она не поддастся.

— Я никого не ищу, — ответила Эмили на его вопрос. — Это ты искал подходящую женщину, вот и ответь мне: какая женщина тебе нужна? — Лучшая защита — нападение. Именно такую тактику избрала Эмили.

— Ты действительно хочешь это знать, Эмили?

Она неуверенно кивнула.

— Мне представляется женщина мягкая и ласковая, но с твердым внутренним стержнем. Женщина, которая умеет брать и отдавать. И прежде всего — любовь. — Бен замолчал.

Эмили хотела напомнить ему, что он не верит в любовь, но не решилась нарушить хрупкую доверительную атмосферу. Она молила Бога, чтобы Бен понял, что она именно такая, что она та, кого он ищет.

— И на какой срок тебе нужна такая женщина? — тихо спросила она.

Бен ничего не ответил. Да и что он мог сказать? На ночь? На неделю? На год? А затем ему захочется свободы, его драгоценной свободы? Промолчав, он подхватил вскрикнувшую от неожиданности Эмили на руки и понес в спальню. На этот раз все было по-другому, хотя телефон и молчал. В его действиях не было ни страсти, ни желания. Как будто он нес мешок картошки; как будто хотел поскорее избавиться от нее. Усадив Эмили на кровать, Бен без единого слова вышел из спальни. Измученная, она прилегла на краешек огромного ложа, предназначенного вовсе не для сна, не в силах думать ни о Бене, ни о чем-либо другом. Но его слова о внутренней твердости засели в ее подсознании. Она должна быть твердой, не дать сломить себя, окончательно разбить ее глупое сердце.

Когда на следующее утро еще не совсем проснувшаяся Эмили вышла из спальни, Бен уже был полностью одет. В окно светило яркое солнце, голубая вода бухты переливалась и манила.

— Собирайся, — скомандовал он. — Нам предстоит небольшое путешествие на катере.

— А как же пожар? — спросила она.

— Все под контролем. Он еще не окончательно потушен, но это дело нескольких часов.

Эмили потерла глаза.

— Ты должен был меня разбудить. Давно встал?

— С час назад. Одевайся. Катер отходит в десять.

Неужели это тот самый мужчина, который вчера раздевал ее с таким нетерпением и желанием? Сейчас он отдает только отрывистые распоряжения. Сейчас перед ней был привычный Бен, ее босс, а сама она как будто никуда и не уезжала из Сан-Франциско. Эмили испытала чувство облегчения, но где-то в глубине души притаилось разочарование. Впрочем, все к лучшему.

Эмили надела очередную обновку. Господи, да она в жизни не меняла наряды так часто! На этот раз она выбрала слегка расклешенные брюки желтоватого оттенка, а на плечи набросила свитер более темного, коричневого цвета. Наряд получился удивительно изящный и гармоничный. Эмили впервые почувствовала, как одежда меняет человека.

Когда катер отчалил от берега, Бен наконец открыл ей секрет, куда они направляются. Он организовал поездку на остров Ванкувер, в известный сад Дженни Бутчарт.

Глаза Эмили расширились от восторга.

— Ты слышала о нем? — спросил Бен.

— Конечно. Ее розы очень известны. А плавучие сады? О, Бен, я всегда мечтала там побывать! Но тебе, наверное, будет там скучно? Цветы и… цветы.

— Я люблю цветы, — поспешил успокоить ее Бен. — Но еще больше мне нравится смотреть на тебя, когда ты смотришь на цветы.

Они медленно проплывали мимо летних домиков, чудом прилепившихся к крутым берегам и утопавших в зелени, мимо поросших непроходимым лесом островков и диких песчаных пляжей. В порту Фрайдей они пересели на канадский паром, который должен был доставить их на остров Ванкувер. Ветер растрепал волосы Эмили, и Бен заправил пряди выбившихся волос ей за уши. Когда он стал поправлять свитер, сползший с ее плеч, по телу Эмили прошла волна дрожи. Но Бен лишь коротко улыбнулся и снова стал смотреть на проплывающие мимо пейзажи.

Да, он наверняка решил, что прошлая ночь была ошибкой. Одного телефонного звонка из офиса оказалось достаточно, чтобы отрезвить его. Эмили тоже стала смотреть на проплывающие мимо берега, отогнав прочь грустные мысли. Светило ласковое солнышко, свежий бриз был пропитан запахами моря и сосновых деревьев.

Она выбрала прекрасное место для своего медового месяца. Жаль только, что не выбрала правильного жениха. Такого, который бы любил свою невесту. Впрочем, выбора у нее не было — или Бен, или никто. Но нельзя же иметь все. Впереди чудесный день, посещение известного сада в компании человека, которого она любит. И неважно, что он не любит ее.




ГЛАВА СЕДЬМАЯ


Бен не солгал. Ему очень нравилось наблюдать за тем, как Эмили ухаживает за цветами. В эти моменты ее лицо светилось каким-то особым светом и было так же красиво, как самая прекрасная и нежная роза в ее саду. Неужели когда-то она казалось ему самой заурядной, обыкновенной девушкой? Он видел накануне вечером глаза Эмили, когда сказал, что она очень красива. Ему хотелось снова и снова видеть этот свет и надежду в ее глазах, но…

Это больше не повторится.

Гуляя в саду Дженни Бутчарт, Бен и Эмили узнали, что она вырастила его на месте известнякового карьера, принадлежавшего ее мужу-бизнесмену. Дженни завезла и засыпала в выработанный карьер тонны плодородной земли, купив ее у фермеров, и разбила сад. На месте огорода теперь розарий, у дома, со стороны моря, она разбила японский садик, на бывшем теннисном корте поражал точностью геометрии итальянский сад.

Эмили и Бен пообедали на веранде небольшого старомодного ресторанчика. Когда подали чай, Эмили продолжала вслух читать рассказ о том, как муж Дженни всячески поощрял ее и помогал ей. Он очень гордился ее достижениями и сам полюбил цветы. Мистер Бутчарт стал разводить декоративных птиц, которые заселили сад Дженни. По большой лужайке перед домом вскоре горделиво расхаживали павлины; в домике, заросшем бегониями, обитали голуби; в главном доме жил большой говорящий попугай. Бен с интересом наблюдал за Эмили, а она, отложив в сторону брошюру, устремила восхищенный взгляд на живописный пейзаж.

— Завидуешь? — спросил Бен.

— Есть немного, — призналась она.

— Я, конечно, не могу соперничать с мистером Бутчартом, но у меня есть терраса. Она большая и абсолютно пустая.

— Но…

— Да, я помню. Ты когда-то предложила разбить там садик, я не захотел. Я не могу ухаживать за ним, но ведь теперь это и твой дом…

— Временный, — напомнила Эмили.

— Ты можешь сажать растения в горшки и ящики. А потом заберешь их с собой.

Он был уверен, что Эмили обрадуется. В конце концов, это была ее идея — превратить его террасу в сад. Она предложила это еще полтора года назад, когда Бен купил многоквартирный дом и обустраивал свой пентхаус. Он увидел, что у Эмили задрожали губы, а на глаза навернулись слезы.

— Что случилось? Что я сказал не так? — стал допытываться Бен. — Я был уверен, что ты обрадуешься.

— Я обрадовалась. Это от радости. Я с удовольствием разобью сад на твоей террасе. Может, ты полюбишь его и не захочешь, чтобы я забрала его с собой.

Бен покачал головой.

— Я не смогу ухаживать за ним. Меня подолгу не бывает дома. Да и домом-то это нельзя назвать, просто место, где я могу повесить плащ. Бесконечные командировки… Да ты сама знаешь! А когда я в городе…

— …тебя все равно не бывает дома.

— Да, так было. Но теперь я женатый человек, и все будет по-другому. Я не собираюсь вести двойную жизнь, Эмили. Я намереваюсь быть верным мужем. Во всяком случае, пока мы вместе. — Бен накрыл ее руку своей.

Эмили молча кивнула. Бен не мог понять ее реакции. Казалось, все ее внимание сосредоточено на ячменной лепешке с заварным кремом, лежащей на тарелке. Или ей было все равно, или она не поверила ему. Бен не знал, что еще сказать, поэтому вернулся к более безопасной теме цветов. Они обсудили, какие цветы лучше посадить на террасе и какие из них наиболее приспособлены к туманному климату Сан-Франциско.

В отель вернулись тем же путем — сначала на пароме, затем катером до отеля. В главном корпусе Бен отошел, чтобы договориться о прогулке, во время которой можно понаблюдать за китами, а Эмили поспешила справиться у портье о корреспонденции. Ответив, что на их имя ничего не поступало, портье осведомился, всем ли они довольны.

— Я точно помню, что зарезервировала коттедж с двумя спальнями, — сказала Эмили. — Не знаю, как так получилось, но…

— Но ведь это ваш муж изменил заказ, — ответил портье, сверившись с регистрационной книгой.

— Что?

— Он позвонил и попросил изменить заказ. Мы пошли ему навстречу, поскольку он сказал, что вы молодожены.

Эмили не верила своим ушам.

— Он так и сказал?

— Да. Кстати, примите поздравления.

— Спасибо. — Эмили была в полном смятении. Зачем Бен это сделал? Как он мог так поступить?

Пока они шли к своему коттеджу по дорожке, освещаемой старинными газовыми фонарями, Бен рассказывал о предстоящей им завтра морской прогулке, но Эмили едва ли слышала его.

Она сразу же направилась в спальню, чтобы взять свои вещи, одеяло и подушку, поскольку была очередь Бена спать в кровати. Ей бросилось в глаза, что горничная разобрала на ночь постель, а на тумбочку поставила вазочку с шоколадными конфетами. Эмили, несмотря на всю свою решительность, не смогла подавить тоскливого вздоха. Если бы они с Беном были женаты по-настоящему, они бы сейчас предавались любви на этой кровати, кормили друг друга конфетами, а потом слизывали шоколад с губ и тел друг друга…

Она вернулась в гостиную в обнимку с одеялом и подушкой. И на пороге натолкнулась на Бена.

— Хватит всей этой ерунды! — Бен крепко сжал ее плечи.

— Бен, мы же решили…

— Это ты решила, — оборвал он ее.

— У нас не возникло бы этой проблемы, если бы…

— Эмили, будь благоразумна. В этой огромной кровати нам обоим хватит места.

— Ты так думаешь? Думаешь, нам стоит спать вместе? — скептически спросила Эмили. — Ты поэтому изменил мой заказ? Поэтому попросил одну спальню вместо двух? — Она была ужасно сердита и чувствовала, что из ее глаз вот-вот посыплются искры.

Вместо отрицания или раскаяния Бен усмехнулся.

— Ну и что? Мы женаты? Женаты. Мы молодожены? Молодожены. Так в чем же дело?

— Не по-настоящему!

— Так давай сделаем наш брак настоящим.

Его глаза подернулись страстью, в них читался призыв. Эмили не могла ни говорить, ни дышать. Одеяло, подушка и ночная рубашка вывалились из ее безвольных рук и упали на пол.

— Бен, я не думаю…

— Эмили, скажи, глядя мне прямо в глаза, что не хочешь заняться со мной любовью. — Бен взял ее за подбородок, приподнял голову, заставив смотреть в его полыхающие страстью глаза. — Скажи, что не хочешь разделить со мной эту постель. Не хочешь, чтобы я целовал тебя здесь… — тыльной стороной ладони он ласкающим жестом прошелся по ее подбородку, шее и ложбинке между грудями, — и здесь… — большими пальцами он стал рисовать на ее груди концентрические круги, которые наконец сошлись на ее напрягшихся сосках.

У Эмили перехватило дыхание. Если бы она могла говорить, она бы взмолилась, чтобы он прекратил эту сладостную пытку. Если бы она могла говорить, она бы ответила «нет» на все его вопросы. Нет, нет и нет! Но она не могла говорить, дрожа в его руках как осиновый лист. Еще никогда и ничего ей не хотелось с такой силой, как заняться с Беном любовью, позволить ему целовать ее во всех тех местах, о которых он говорил.

Но ясно, что случится потом. Он окончательно разочаруется в ней, узнав, что она девственница. Вряд ли ей удастся скрыть свою неопытность от столь искушенного в любовных делах мужчины, как Бен. Но даже если бы и удалось, куда приведут их такие отношения? Через несколько дней они вернутся в Сан-Франциско и, хотя будут жить под одной крышей, снова станут боссом и наемной работницей.

Но другого шанса у нее не будет. Так пусть останутся хотя бы воспоминания. Больше всего Эмили хотелось сказать «да». Да! Сбросить на пол одежду, увидеть Бена во всем великолепии наготы, позволить ему показать физическую сторону любви… Если бы только…

— Нет.

Это было самое трудное решение в жизни Эмили. Самое трудное слово, которое ей когда-либо приходилось произносить. Она отпрянула от Бена и бросилась в ванную. Оставаться в спальне, где воздух сгустился и источал аромат желания и страсти, похожий на благоухание тысячи нарциссов, было выше ее сил.

Приняв душ, Эмили вернулась в гостиную. Она старалась не прислушиваться к звукам, доносившимся из ванной, но не могла. Вот Бен включил душ… Вода текла долго, очень долго. Вот он вышел из ванной. Эмили увидела, как погас свет и коттедж погрузился в темноту. Сиротливо скорчившись под своим одеялом у холодного камина, она представляла обнаженного Бена на белоснежных простынях.

Ей некого винить, кроме себя. Не надо было выходить на Бена замуж. Она была вполне счастлива рядом с ним в качестве его личного помощника. А теперь? Каждый день — это борьба с собой, со своими чувствами и желаниями.

Эмили перебралась с пола на сдвинутые стулья. Бесполезно. Все тело ныло то ли от неудобной позы, то ли от неудовлетворенного желания, зажженного прикосновениями Бена. Она перебралась в кресло, включила настольную лампу и схватила иллюстрированный альбом «Птицы штата Вашингтон». Он оказался эффективным снотворным — Эмили уснула на второй странице.

Такой ее и обнаружил Бен наутро — свернувшейся калачиком в кресле, с волосами, подсвеченными лампой, и книгой, прижатой к груди. У него защемило сердце. Она такая упрямая, такая… черт возьми, такая желанная!

Тяжело вздохнув, Бен поднял ее на руки и понес в спальню. Эмили что-то пробормотала во сне и уютно устроилась у него в руках. Она была такая теплая, такая податливая во сне, что ему стоило немалых усилий, чтобы не лечь в кровать рядом с ней. Он бережно уложил ее на свое место, затем решительно переоделся в шорты и футболку и выскочил из коттеджа на утреннюю пробежку. Наверное, он единственный новобрачный, утоляющий свою страсть с помощью бега и холодного душа. Все остальные занимаются в постелях любовью со своими женами до полного изнеможения. Но он пытался. Видит Бог, он сделал все, что мог. Или почти все.

Когда Бен вернулся с пробежки, Эмили была уже полностью одета. Для прогулки она выбрала облегающие брюки и футболку, а рукава свитера завязала на талии. Бен снова удивился, как же за эти три года он не удосужился заметить, сколь совершенна ее маленькая фигурка.

Интересно, как бы она повела себя, если бы посреди заседания совета директоров он подошел к ней, поцеловал и пригласил на свидание? Но он опоздал. Эмили не хочет иметь с ним ничего общего, просто, как всегда, добросовестно выполняет условия их сделки.

Они не произнесли ни слова. Бен стоял в дверном проеме и пристально смотрел на нее.

Когда их взгляды встретились, у Эмили перехватило дыхание. Молчание стало осязаемым, как натянутая струна.

— Как я очутилась в постели?

— Я отнес тебя туда.

— А я даже не почувствовала. Почему ты не разбудил меня?

— Ты так безмятежно спала, что я не смог. Кроме того…

— Разве мы не едем смотреть на китов? — Эмили поспешно перевела разговор на более безопасную тему.

— Едем. Я попросил подготовить все для пикника, поскольку мы будем отсутствовать весь день. А еще хотелось бы взобраться на пик Конституции. Составишь компанию?

— Конечно. Все что пожелаешь, — любезно ответила Эмили. — Ведь это твой медовый месяц.

— Между прочим, твой тоже, — заметил Бен.

И он скоро закончится, так и не начавшись. Осталось всего пять дней. Хватит ли у нее сил не потерять голову, сберечь свое сердце и свою невинность? А стоит ли?




Эмили пережила этот день без потерь. И следующий, и еще один день тоже. Самыми тяжелыми были ночи. Ночь за ночью ее выдержка подвергалась мучительным испытаниям. Бен настоял на том, чтобы она спала в кровати, и Эмили уступила ему. Но что касается всего остального, она была тверда в своей решимости. И неважно, что она часто чувствовала на себе его тяжелый взгляд. Бену явно что-то было нужно от нее, только она не могла понять что. Секс? Но она никогда не была сексапильной.

Настала их последняя ночь на острове. Завтра они вернутся в Сан-Франциско, и все встанет на свои места. Эмили горько поздравила себя с тем, что вышла из недельного испытания победительницей, не выставив себя дурой перед Беном. Он даже не представляет, что она испытывает к нему. Если бы узнал, то наверняка пожалел бы ее, может, даже предложил бы заняться любовью из благотворительности.




Эмили шла из кухни со стаканом сока в руках и налетела на Бена, выходящего из ванной. Он был лишь в полотенце, обернутом вокруг бедер, а в руках держал бритвенный набор. От него восхитительно пахло шампунем и чистотой.

От неожиданности Эмили выронила стакан, и сок расплескался по ковру, а с Бена упало полотенце. Эмили наклонилась за стаканом, Бен — за полотенцем. Встретившись с ним взглядом, она увидела, что в его глазах пляшут черти. Видимо, вся эта ситуация доставляла ему большое удовольствие. Жаркая волна окатила Эмили, когда ее взгляд упал на очень убедительный символ его мужественности. Сгорая от неловкости, она пыталась отвести глаза… и не могла.

— Извини, Эмили, — спокойно произнес Бен, оборачивая полотенце вокруг бедер.

Эмили пожала плечами, стараясь, чтобы это выглядело как можно непринужденнее, и ответила ему его же словами, которые он бросил ей в первый день медового месяца:

— Не волнуйся. Я не увидела ничего такого, чего бы не видела раньше. — Но пылающее лицо и дрожащий голос опровергали ее слова.

— Неужели? — Бен уперся руками о косяк, не давая Эмили улизнуть в спальню. — И какое место я занимаю в твоем рейтинге?

Эмили закусила губу. Бен дразнит ее, она чувствовала это по его голосу, видела по насмешливому изгибу чувственных губ. И вдруг на ее глазах вскипели слезы. Она и сама не поняла отчего.

— Что случилось? Что такого я сказал, что ты расплакалась? — Бен встревоженно нахмурился.

— Н-ничего. Просто я не в настроении. С ужасом думаю о работе, накопившейся за время нашего отсутствия. — Эмили похвалила себя за находчивость.

— Ну хорошо, не хочешь говорить, какое место я занимаю в рейтинге твоих мужчин, скажи тогда, какое место занимает наша поездка в рейтинге твоих отпусков?

— Это был чудесный отпуск. Природа, еда, развлечения — все-все было просто великолепно.

— А компания? — спросил Бен, выжидательно наклонив голову и глядя Эмили прямо в глаза.

— Компания тоже была неплохой.

— Тебе не жалко уезжать? — настойчиво продолжал Бен расспрашивать.

Жалко? Жалко ли ей вернуться в реальную жизнь, где в его огромном пентхаусе у нее будут отдельная спальня и отдельная ванная и где вероятность наткнуться на почти обнаженного Бена равна практически нулю? Где ему не придется укладывать ее в кровать и случайно касаться при каждом движении? Или врываться в ванную под каким-нибудь малоубедительным предлогом? Жалко ли ей возвращаться в офис, где они снова будут боссом и служащей? Да! Да! Да!

— Нет, не жалко, — небрежно ответила Эмили. — А тебе?

— А мне — да. Жаль уезжать, не сделав всего, что наметил.

— Бен, ты взобрался на пик Конституции, наблюдал за брачными поединками китов и тюленями, греющимися на скалах, вдоволь наелся лобстеров и устриц, ходил под парусом… Чего же тебе еще хотелось? — Как только этот вопрос сорвался с ее губ, она поняла, что задавать его не следовало.

— А как ты думаешь, Эмили, чего мне хотелось больше всего на протяжении этой недели?

Даже если бы ей не был понятен подтекст вопроса, тяжелый, жаркий взгляд его темных глаз не оставлял сомнений. В их глубине плескалась раскаленная добела лава. Ей стоило попридержать язык и не задавать столь провокационный вопрос, особенно если все пути к отступлению отрезаны. Бен наклонил голову и замер в сантиметре от ее губ. Она почувствовала теплое дыхание с едва уловимым запахом кофе, представила, как его язык вторгается в ее рот, сплетается с ее языком в призыве разделить любовную игру.

Эмили не могла говорить, не могла дышать. Она томительно ожидала его поцелуя. Но к такому поцелую она оказалась не готова. Не готова к его неистовой страстности и глубине. Эмили никогда не думала, что в поцелуе можно испытать чувство полной принадлежности другому человеку. Его губы творили чудеса, они дарили и порабощали… Эмили смутно заметила, что Бен бросил на пол свой бритвенный набор, чтобы освободить руки, а полотенце снова развязалось и упало на пол. Его руки гладили ее спину, затем спустились и легли на ягодицы. Резким движением он прижал Эмили еще крепче, и она почувствовала, как его восставшая, пульсирующая плоть упирается ей в живот.

Сейчас их разделял только крохотный лоскут тонкого шелка. Коротенькая ночная рубашка была ее последним оборонительным рубежом. Стоит ему пасть, и она погибнет. Если это случится между ними, обратного пути не будет. Ни гордость, ни здравый смысл не заставят Эмили в конце года спокойно уйти из жизни Бена. Значит, она должна бежать с поля боя, пока не стало слишком поздно.

Она высвободилась из его объятий и отступила назад. Шаг, еще шаг… Наконец Бен сообразил, что все закончилось. Его лицо превратилось в непроницаемую маску.

— Спокойной ночи, Эмили, — произнес он. Она уловила нотку горечи в его голосе. А может, это было просто разочарование? Или уязвленное мужское самолюбие?

Не в силах вымолвить даже ответное пожелание, Эмили закрыла дверь спальни.




Когда на следующий день они вернулись в Сан-Франциско, то обнаружили, что семья Бена все еще гостит в его апартаментах. Бен с трудом смог скрыть огорчение и разочарование. Он мечтал разделить возвращение домой с Эмили, и только с ней. Ему было очень важно, чтобы она почувствовала себя здесь дома. Но его квартира была полна людей, музыки и смеха, пропитана ароматом экзотических восточных специй. Бен даже не успел достать из кармана ключи, как дверь распахнулась и старый шейх крепко обнял и расцеловал их прямо на пороге.

Он объяснил им, что семья намеревалась улететь домой еще накануне, но их самолет задержался, поэтому они улетят завтра. Дяди, тети, племянники и племянницы приносили свои извинения и выражали надежду, что не очень помешают новобрачным.

Бен видел на лице Эмили улыбку и слышал ее заверения в том, что они очень рады застать всю семью в сборе, но понимал, что улыбка эта вынужденная. Она погасла окончательно, когда Эмили увидела, что ее спальня оккупирована тремя кузинами Бена. А главное, Бен ничего не мог поделать — это был тот редкий случай, когда ситуация вышла из-под его контроля. Не мог же он настаивать, чтобы освободили спальню его жены, поскольку они не спят вместе.

Он решил успокоить Эмили и сказать, что ей ничего не грозит. Она многократно давала ему понять, что не хочет спать с ним, и он не будет настаивать. Бен наблюдал, как отец заносит чемодан Эмили в его спальню и ставит рядом с чемоданом Бена.

Эмили не сердилась, у нее на это просто не было сил. Ей хотелось уединиться в спальне, упасть на кровать и беспробудно проспать неделю. Но этого нельзя себе позволить, особенно когда семья Бена так неподдельно рада их видеть, так заботлива и приветлива с ней, Эмили. Мать Бена на кухне собственноручно готовила для молодоженов ягненка в виноградных листьях и настоящую халву. Эмили бесцельно побродила по квартире, но спрятаться было негде. Наконец она забрела на кухню и предложила свою помощь, но мать Бена отправила ее отдыхать.

Обед был шумным и веселым. В другой ситуации Эмили получила бы удовольствие оттого, что двенадцать человек, любящих друг друга, собрались за семейным столом. Слышалась арабская и английская речь, каждый старался вовлечь Эмили в разговор, чтобы она почувствовала себя членом семьи. От этого ей становилось только хуже. Что скажут все эти чудесные люди, когда Бен объявит им о разводе?

В конце концов Эмили не выдержала и, извинившись, улизнула в спальню. Она стояла у окна, наблюдая, как сумерки окутывают Сан-Франциско, когда в спальню вошел Бен и запер дверь.

— Извини, Эмили, — тихо попросил он. — Я даже подумать не мог, что они все еще здесь. Если бы мог, я бы лег на кушетке, но…

— Но ты не можешь, я понимаю. Твои родители сразу заподозрят неладное. Я вижу, твоя женитьба очень много значит для них. И мне жаль, что… — Ей было жаль, что их брак ненастоящий; что Бен не нашел женщину, которую полюбил бы, захотел иметь от нее детей и вместе состариться.

— Чего тебе жаль?

— Неважно. В любом случае это всего лишь на одну ночь.

— Да, завтра они улетят домой.

— Все нормально, Бен, — заверила его Эмили, садясь на край огромной кровати и сбрасывая туфли. — Твоя кровать очень большая, и места хватит нам обоим.

Бен никак не отреагировал на ее слова — то ли был слишком удивлен, то ли ему было абсолютно все равно. Эмили вспомнила их перелет в Сан-Франциско. Они промолчали всю дорогу, погруженные каждый в свои мысли. Эмили казалось, что Бен сердится на нее за прошлую ночь и жалеет, что вообще с ней связался. Ему не понять, почему в их взаимоотношениях она делает шаг ему навстречу, а потом поспешно отступает на два. Она и сама себя с трудом понимала.

Выйдя из прекрасно оборудованной ванной комнаты, пропитанной запахами Бена — его мылом, его кремом для бритья, его лосьоном, Эмили увидела, что он уже лег. Простыня прикрывала его до пояса, и Эмили с замиранием сердца уставилась на его обнаженную грудь. Все благие намерения разбились вдребезги.

Эмили вспомнила, как восхитительно было прикасаться к темным завиткам волос на его груди, какие они шелковистые на ощупь…

Она быстро потушила свет, легла на краешек кровати и зажмурила глаза. За дверью слышались шаги и приглушенные голоса. Эмили догадывалась, о чем они шепчутся, пусть даже на непонятном ей языке:

— Тебе не кажется, что она выглядит уставшей? Как ты думаешь, она уже беременна?

— Тсс, они могут услышать.

— Она так не похожа на всех его женщин…

— Ахмед, а что, если он не полюбит ее?

— Полюбит, Фарида, обязательно полюбит.

Никогда он меня не полюбит! По щеке Эмили скатилась непрошеная слеза. Потом еще одна. И еще.

— Эмили? — раздался в темноте глубокий, чуть хрипловатый голос Бена. — Ты плачешь?




ГЛАВА ВОСЬМАЯ


— Нет, — со всхлипом ответила Эмили и разрыдалась. Сдерживаемое в течение недели напряжение вырвалось наружу потоком слез. От стыда она уткнулась в подушку.

Бен резко сел на кровати.

— Что случилось?

— Ничего, — промычала Эмили между всхлипами. Чем сильнее она старалась сдержаться, тем громче становился ее плач.

Бен встал с кровати, обошел ее и сел рядом с Эмили. Он мягко попытался оторвать ее от подушки, но не тут-то было. Ему пришлось приложить усилие. Эмили села, но головы не поднимала, а ее глаза были крепко зажмурены.

— Не говори «ничего»! Я же вижу, что ты чем-то расстроена.

Эмили открыла глаза, но старалась смотреть куда-то мимо плеча Бена, чтобы не видеть его обеспокоенного лица и обнаженной груди. Она еле сдерживала себя, чтобы не посмотреть ниже — надето ли вообще на нем что-нибудь?

Бен взял ее заплаканное лицо в ладони, приподнял его и подушечками больших пальцев стал стирать слезы. Сердце Эмили колотилось так громко, что, наверное, вся его семья слышала его стук.

— Не плачь, Эмили, — прошептал он хрипло. — Пожалуйста, не плачь. Это из-за моей семьи, да? Когда они собираются вместе, их иногда бывает чересчур… — (Эмили затрясла головой.) — Завтра они уедут, и мы останемся одни. Только ты и я. И все встанет на свои места.

Пальцы Бена нежно гладили ее щеки. А Эмили мучилась оттого, что не могла ему сказать: его чудесная семья здесь вовсе ни при чем. Она вообще не могла говорить. Прикосновения Бена были такими нежными, такими ласковыми. Сам того не ведая, он разрушил последний бастион ее обороны, и Эмили с громким стоном упала ему на грудь.

Через несколько минут Бен взял ее за подбородок, приподнял лицо и пристально посмотрел в глаза. Эмили утонула в омуте его темных, мерцающих глаз. Глупая, она искала на их дне любовь, но нашла лишь страстное желание… и неуверенность. Именно эта неуверенность и придала ей решительности. Эмили всем телом потянулась к Бену. Он поцеловал ее заплаканные глаза, коснулся легким, как крылья бабочки, поцелуем уголков рта. Он нежно, но настойчиво соблазнял ее! Эмили еще никогда и никто не пытался соблазнить. Это было так восхитительно, что все ее тело затрепетало от ответного желания.

Пусть Бен не любит, но он желает ее. Что ж, ее любви хватит на двоих. Но он настолько искушен в вопросах секса, что быстро догадается, что она новичок.

Бен медленно спустил бретельки ее шелковой темно-синей ночной рубашки и нежно погладил обнажившиеся груди. Эмили застонала и потянулась к поясу его шелковых боксерских трусов. Оказалось, кое-что на нем все-таки было. Со стоном Бен встал, протянул руку и резким рывком поднял ее с кровати.

— Не останавливайся, — хриплым голосом велел он. — Ну же! Сними их с меня.

И Эмили, опустившись на колени, медленно стащила их с Бена. Взгляд на его великолепное мускулистое тело и гордо восставшую плоть лишил ее последних сил. Бен подхватил ее на руки, она обвила его талию ногами. Он сделал шаг назад, и они рухнули на кровать. Катаясь по ней, они неистово целовались, пока наконец, тяжело дыша, не замерли, глядя друг другу в глаза. Эмили лежала на спине, а Бен нависал над ней. Медленным, разгоряченным взглядом он окинул ее обнаженное тело, отчего оно немедленно покрылось мурашками. Затем в путешествие отправилась его рука — она нежно погладила ее груди, живот и двинулась вниз, к средоточию ее пульсирующей женственности.

Неизведанное доселе наслаждение накатило стремительно и бурно. Эмили потеряла над собой контроль, ей было страшно. Как будто она стояла на краю обрыва и собиралась прыгнуть без страховки.

— Бен, не…

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет… нет!

Его вторая рука присоединилась к путешествию. Пальцы Бена творили с ней что-то невероятное — они гладили, ласкали, дразнили. Когда он взял в ладони ее ногу и стал целовать каждый палец, брать в рот и нежно посасывать, Эмили заметалась по кровати.

— Потише, Эмили, потише. Я ведь только начал, — пробормотал он, покрывая поцелуями ее лодыжки и колени. Его рука задержалась на серебряном браслете, и в мозгу Эмили вспыхнуло осознание: Я принадлежу ему!

Она не представляла, что будет дальше, только чувствовала, как ее напряжение нарастает с каждым мгновением, с каждым поцелуем. Когда его губы прикоснулись к чувствительному бутону в самом центре ее женского естества, сердце Эмили замерло, а мир вокруг раскололся на миллион кусочков. Ей хотелось стонать, выкрикивать его имя, но на задворках подсознания она помнила, что в квартире они не одни. Поэтому Эмили зажала рукой рот и от переизбытка чувств зарыдала.

— Тише, тише. Не надо плакать.

— Но, Бен… я не знаю…

Он кивнул. Он знал. Он понял, что для нее это в первый раз. Наверное, она выставила себя полной дурочкой, подумала Эмили, но додумать эту мысль не успела. Бен взял ее руку и положил на свою возбужденную плоть.

Эмили удивленно вскрикнула, почувствовав, какая она большая и твердая и в то же время нежная и бархатистая на ощупь. Покраснев от стыда, Эмили не удержалась и пробежалась пальцами по всей ее восхитительной длине. Бен с шумом выдохнул.

— Да… еще, Эмили, еще…

Обхватив рукой пульсирующую плоть, Эмили раздвинула ноги пошире, выгнулось дугой, медленно и осторожно вводя ее в себя. Наконец Бен полностью заполнил ее собой, и они стали единым целым. Очень медленно, очень осторожно он начал двигаться внутри нее, чтобы резким движением не причинить ей боли. Низкие горловые стоны, издаваемые Эмили, доводили его до безумия. Его толчки становились все глубже и быстрее, он чувствовал, что близок к кульминации, но сдерживал себя, чтобы достичь вершины одновременно с Эмили. Когда ее ногти вонзились в его спину, а с губ стали слетать бессвязные слова страсти и мольбы, Бен, уже не сдерживаясь, немедленно излился в ее жаркие недра, снова и снова выкрикивая ее имя. Испугавшись, что их могут услышать, Эмили прижала ладошку к его губам, и Бен нежно поцеловал ее. Это был нежнейший и трепетнейший из поцелуев. Эмили еле успела прикусить язык, чтобы не признаться Бену, как сильно любит его. Стоит ей произнести эти слова, как он немедленно сбежит от нее, устроившись спать на тахте или на полу.

Крепко обнявшись, они лежали посередине огромной кровати — ее обнаженные ягодицы прижимались к бедрам Бена, а его рука по-хозяйски лежала на ее груди. Душа Эмили была переполнена чувствами. Она никогда не думала, что такое бывает на свете. Они брали и отдавали, снова и снова сливаясь воедино, растворяясь друг в друге.

Бен сонно что-то пробормотал.

— Черт, совсем забыл, — расслышала Эмили. — Тебе надо было напомнить мне о презервативе. — Бен глубоко вздохнул, прижался губами к ее шее в нежном поцелуе… и провалился в сон.

От этих слов Эмили будто отрезвела. Если бы их брак был основан на любви, вопрос о предохранении даже не встал бы. В их возрасте они бы с радостью увеличили свою семью до трех или четырех человек.

У детей были бы темные глаза и черные волосы. Эмили оставила бы работу и с радостью занималась бы домом. Но не этим. Они купили бы домик с садом где-нибудь в пригороде. Она зажмурила глаза, чтобы отогнать образ черноволосого малыша. Бену не нужны ни жена, ни ребенок, ни розовый сад. Все, на что она может надеяться, — это остаться его помощницей.

Но вряд ли через год, после развода, она сможет по-прежнему работать его личной помощницей. Организовывать свидания и рассылать наутро букеты роз его любовницам? Нет, она уволится. Навсегда уйдет из его жизни и все начнет сначала. Однажды ей это уже удалось. Она оставила свою семью и переехала в Сан-Франциско. Родные уговаривали ее, убеждали, что нуждаются в ней, что ей не прожить одной, но она поступила по-своему и никогда в этом не раскаивалась. И сделает это снова. Приняв решение, Эмили успокоилась и уснула.




Когда Бен проснулся, Эмили с ним не было. Он понимал, что она где-то рядом, но это не уменьшило его разочарования. По звуку льющейся воды Бен понял, что она принимает душ. Сегодняшняя ночь и сила его собственного желания потрясли его. Он убеждал себя, что его возбуждает новизна ощущений и мысль о том, что он женат, но в глубине души понимал, что все дело в том, что она — Эмили.

Почему Эмили отдалась ему именно этой ночью? Он с удивлением обнаружил, что стал первым мужчиной в ее жизни, и это его чрезвычайно обрадовало. Но сейчас Бен был в полной растерянности и не знал, как себя вести. Он, так гордившийся своим хладнокровием и самоконтролем, утратил его по отношению к своей жене.

Когда полностью одетая Эмили вышла из ванной, Бен не нашелся что сказать. Он молча наблюдал, как она стремительно пересекает комнату, бросив равнодушно «доброе утро», и размышлял о том, что, черт побери, он сделал не так. Пока он здесь вспоминал самую лучшую ночь в своей жизни, Эмили вела себя так, как будто ничего не произошло.

Когда она взялась за ручку двери, чтобы выйти из спальни, Бен соскочил с кровати, не обращая внимания на собственную наготу, и схватил Эмили за руку.

— Куда ты, черт возьми, направляешься? — закричал он.

Глаза Эмили удивленно расширились.

— Тише! Нас могут услышать.

— Мне плевать! Я задал тебе вопрос!

Увидев, как мелко задрожала ее нижняя губа, Бен мысленно обругал себя последними словами. Но он был разочарован, рассержен, сбит с толку ее поведением. Сам-то он находился под впечатлением невероятнейшей ночи в его жизни.

— Я иду завтракать, — ответила Эмили и вздернула подбородок. О, Бен уже знал, что означает это жест.

— Что случилось? — требовательно спросил он. — Ты злишься, что я нарушил наше соглашение, да?

— Да.

— Ты могла остановить меня. Могла сказать «нет», но не сделала этого.

— Я знаю, Бен, и ни в чем тебя не виню. Я виню только себя.

— За что? — Бен снова повысил голос. — За то, что занималась любовью с собственным мужем?

— Ты мне не муж, — громким шепотом ответила Эмили. — Мы заключили сделку.

— Ты жалеешь о том, что случилось? — спросил Бен, не в силах поверить, что эта ночь ничего не значит для Эмили.

— Да, — резко ответила она. Но Бен заметил, как вспыхнули румянцем ее щеки и как поспешно она отвела взгляд, и не поверил.

— Это был твой первый раз, — задумчиво произнес Бен, поглаживая ее щеку большим пальцем. — Мне следовало быть осторожнее.

— Дело не в этом. — Так и не подняв глаз, Эмили вырвала руку и выскочила из комнаты.

Несколько мгновений Бен смотрел на захлопнувшуюся дверь. Впервые в жизни он не знал, что делать. Эмили абсолютно не походила на всех тех женщин, с которыми он привык иметь дело.

Поздно вечером, когда его многочисленная семья наконец отбыла домой, Бен предпринял попытку поговорить с женой, несмотря на ее явное нежелание. Целый день она избегала его, избегала его взглядов и прикосновений. При этом была очень приветлива и дружелюбна с его семьей.

Такой контраст поверг Бена в невероятное раздражение и депрессию. Он видел, что Эмили пришлась по душе его родне, при этом отец и мать обменивались такими многозначительными улыбками, что Бен готов был вспылить. Его родители не сомневались, что их теория уже воплощается на практике — любовь Бена и Эмили на подходе.

Прошлой ночью он сам уверовал в это. Не то чтобы полюбил Эмили… Он по-прежнему считал, что любовь — это иллюзия, но с ним происходило что-то необъяснимое, и это его очень тревожило. Пребывая в крайней степени раздражения, Бен постучался в комнату жены, хотя не знал, должен муж делать это или нет.

— Мы можем поговорить? — спросил он, когда Эмили открыла дверь.

Эмили разглядывала его через стекла очков, как будто он был неизвестной ранее разновидностью тли, появившейся на ее драгоценных розовых кустах.

— Конечно.

Бен переступил через огромную картонную коробку, подошел к трюмо, взял в руки черепаховую гребенку, повертел ее и положил обратно. В открытом гардеробе он увидел рабочие костюмы Эмили и испытал чувство облегчения. В воздухе витал легкий аромат роз. Оказывается, он боялся, что она решила уйти от него.

Пока он оглядывал комнату, Эмили продолжала невозмутимо расставлять свои книги. Как будто его не было в комнате.

— Эмили, оставь книги в покое. Нам нужно поговорить.

Она послушно прервала свое занятие и села в большое кожаное кресло.

— Что касается прошлой ночи… — начал Бен.

— Давай сделаем вид, что ее не было. Это возможно, Бен?

— Но мне показалось, что ты сама…

— …хотела тебя? Да. Признаю это и очень сожалею.

Куда девалась милая, красивая, страстная женщина, которую он сжимал в объятиях прошлой ночью?

— Я согласилась помочь тебе в столь деликатном деле, как фиктивная женитьба, но никогда не давала согласия… ни на что другое. Ты сказал…

Бен сдерживал свое разочарование и раздражение из последних сил.

— Я знаю, что говорил! Но изменил свое мнение, Эмили. Разве я принуждал тебя к чему-нибудь? — Он прислонился спиной к стене и сверлил ее прищуренными темными глазами.

Эмили отвела взгляд, но румянец, заливший лицо и шею, выдал ее.

— Конечно, нет. В этом-то вся и проблема. У меня нет сил противостоять тебе. Ты ведь уже понял, что я неопытна в вопросах секса, а ты искушен и очень привлекателен. Но в будущем я прошу тебя придерживаться данного слова.

— Почему? — резко спросил Бен.

— Почему? Потому что секс без любви — это… ненормально. Я знаю, ты не согласен со мной. Но я убеждена в этом, несмотря на прошлую ночь. Я нарушила свои принципы и ругаю себя за это. Впрочем, ты вряд ли поймешь. Но у меня есть ряд и других доводов. Во-первых, это может войти в привычку — спать вместе. Как мы будем отвыкать, когда наступит время разводиться? Во-вторых, мы вместе работаем, и секс лишь усложнит наши деловые взаимоотношения. И, в-третьих, через год мы разведемся, и ты без труда все наверстаешь с одной или несколькими своими подружками.

— Твоя логика, как всегда, безупречна. Ты все учла, — резким, неприятным голосом произнес Бен.

— Еще не все, — тихо ответила Эмили, пристально изучая носки своих туфель. — Но я работаю над этим.

— Тебя что-то беспокоит, да? — не сдавался Бен. — Прошлая ночь…

— Прошлая ночь была ошибкой. Это больше не повторится. — Эмили встала.

Бен видел, что она тяготится его присутствием и молит Бога, чтобы он поскорее убрался.

— Хорошо, если это именно то, чего ты хочешь. — Он посмотрел на наручные часы. — Как насчет обеда? Пойдем куда-нибудь?

— Мне не очень хочется. Я могла бы что-нибудь приготовить, если ты не возражаешь.

Она была так отчужденно-вежлива, что Бену хотелось схватить ее за плечи и встряхнуть.

— Я женился на тебе не для того, чтобы ты стала моей кухаркой. Я закажу еду в ресторане.

За обедом, доставленным из французского ресторана, они вежливо беседовали на нейтральные темы. Еда была превосходной — Бену хотелось побаловать Эмили.

— Я хочу, чтобы ты занялась садом на террасе. — Бен распахнул стеклянную дверь, ведущую на крышу дома.

Его расчет оправдался — впервые за день на лице Эмили вспыхнула улыбка.

— Ты уверен? Я правда могу разбить там сад?

— Конечно. Терраса выглядит такой безликой, пустынной…

— Можно я посажу розы? — осторожно спросила Эмили.

— Я и сам хотел попросить тебя об этом. Но боюсь, там ветрено. Наверное, надо придумать какую-то защиту от ветра и привезти хорошую землю?

Она кивнула. Они обсуждали будущий сад до того момента, как настало время ложиться спать. Затем Эмили пожелала ему спокойной ночи и ушла в свою комнату. Бен не знал, что делать. Еще никогда женщина не отвергала его. Он привык добиваться успеха во всем — будь то бизнес или женщины. Но Эмили заинтриговала его, с ней не срабатывали обычные уловки обольщения. Бен решил выработать стратегию завоевания своей жены, но никак не мог найти ее слабое место. Кроме роз, конечно.

Впрочем, были еще конфеты, сережки и книги.

В последующие дни Эмили с удивлением обнаружила на своем рабочем столе большую коробку черного шоколада — именно такого, кокой она любила, пару бриллиантовых сережек на своем трюмо, великолепно изданный альбом английских садов на кровати и новую пару садовых перчаток среди инструментов, с помощью которых она приступила к разбивке сада на террасе.

Бен никогда в жизни не делал ничего подобного. Всем своим женщинам в эпоху ДЭ — до Эмили — он делал подарки, поскольку они этого от него ждали. Но выбором, покупкой и доставкой дорогих безделушек всегда занималась Эмили. Когда очередная женщина рассыпалась в благодарностях, Бен часто не знал, что же лежало в бархатной коробочке из лучшего ювелирного магазина.

Найдя очередной подарок, Эмили сдержанно улыбалась и коротко благодарила за внимание. Ее равнодушие лишь подстегивало Бена. Иногда он полдня проводил в кабинете, листая каталоги, или бродил по магазинам.

В один из дней Эмили возникла на пороге его кабинета с красивой коробкой из дорогого бутика белья. Бен заметил, что она еще не открывала коробку. Сузившиеся глаза и вздернутый подбородок говорили о том, что Эмили пришла отнюдь не с благодарностью.

— Что это? — требовательно спросила она, держа коробку за бант двумя пальцами.

— Открой и посмотри, — посоветовал Бен, с трудом сдерживая улыбку при виде ее воинственного настроения. Он мечтал увидеть выражение ее лица, когда она вскроет коробку.

— Ты не должен делать мне подарки. Я не одна из твоих любовниц!

— А что, в Америке женам не дарят подарки? Только любовницам? — насмешливо спросил Бен. — Извини, я не знал. Я ведь впервые женат.

— Ты знаешь, о чем я, Бен. Да, мы женаты, но наш брак — это сделка, по условиям которой ты вовсе не обязан меня баловать.

— Но я хочу тебя баловать, — возразил Бен.

— Почему?

Действительно, почему? Он вовсе не рассчитывал, что, получив очередной подарок, Эмили из благодарности прыгнет к нему в постель, — он не был так наивен. И все-таки мечтал увидеть, как радостно вспыхнут ее глаза, как она обовьет руками его шею в порыве благодарности, лепеча на ухо приятные слова.

— Мне нравится делать подарки, — мягко сказал Бен. — Доставь мне удовольствие — открой коробку.

Эмили глубоко вздохнула и начала развязывать бант.

— И все равно я считаю, что ты не должен делать этого, — бормотала она. — Мне ничего не… Ох! — Ее пальцы благоговейно коснулись кружев изящнейшего гарнитура. — Он такой… такой красивый. Спасибо, Бен.

— Не стоит благодарности.

Конечно, Бен не надеялся, что она кинется примерять обновку или хотя бы приложит ее к себе, но не был готов к тому, что она пулей выскочит из его кабинета. С иронией он подумал, что должен радоваться хотя бы тому, что она вообще не вернула ему подарок — с Эмили станется.

Бен не был удивлен, хотя и почувствовал разочарование, когда Эмили вернулась к своим старым деловым костюмам. Строгие пиджаки и юбки до середины икры, белые блузки, застегнутые по самое горло, — как будто не было ни свадьбы, ни медового месяца, ни той ночи… Если бы по утрам они вместе не садились в лимузин, чтобы ехать на работу, а вечером вместе не возвращались в его квартиру, Бен решил бы, что ему все приснилось.

На работе отношение Эмили к нему было сугубо официальное. Может, поэтому на ее лице читалось недовольство всякий раз, когда она обнаруживала на рабочем столе очередной подарок или даже простой букет маргариток. Сотрудники компании наверняка заметили их натянутые взаимоотношения, но Бену было все равно. Он убеждал себя, что должен смириться, принять это как данность, но не мог. Отношение Эмили к нему раздражало, огорчало, удивляло и… провоцировало.

Как ни странно, в офисе Бен видел Эмили больше, чем дома. На работе, где их роли были четко определены, общаться им было проще и привычнее. Дома же они максимально избегали друг друга, во всяком случае, Эмили избегала его. Она самозабвенно занималась садом на террасе, сажала растения, листала каталоги… Она так много времени проводила за этим занятиям, что Бен уже сожалел о своем предложении.

В одну из ночей, мучаясь от бессонницы, о которой раньше он знал лишь понаслышке, Бен вышел на террасу. Стояла теплая летняя ночь. Бен был уверен, что Эмили там, несмотря на позднее время. Он открыл дверь и замер в изумлении. За то время, что он не был здесь, безликая терраса превратилась в розарий. Несколько специальных решеток были полностью увиты вьющимися розами, в огромных горшках буйно цвели чайные розы, от которых шел насыщенный аромат. По периметру террасы в ящиках росли низкие кустики с россыпью мелких цветов.

Эмили, одетая в растянутую футболку и вылинявшие старенькие джинсы, с лицом, перепачканным грязью, стояла на коленях у горшка с розовым кустом. Сердце Бена сжалось. Она была такая родная, такая очаровательная, такая желанная. Он еле удержался, чтобы не броситься к ней, не поднять рывком с колен, не стереть заботливо грязь с ее щеки и не приникнуть к ее губам в ласковом, но страстном поцелуе.

Вместо этого он заставил себя говорить обычным, равнодушным тоном.

— Помощь не нужна?

Эмили резко подняла голову и выронила из рук садовый совок.

— Я не видела тебя. Вот пытаюсь пересадить эту розу в больший горшок, но никак не могу выкопать корни.

Бен подошел к ней, опустился на колени и взял совок. За несколько минут он выкопал и пересадил растение в больший горшок. Вместе они присыпали корни специальной землей из мешка. Его пальцы случайно коснулись ее пальцев, Эмили вспыхнула, но сделала вид, что не заметила. Когда они закончили пересадку, она поблагодарила, отряхивая руки.

— Почему ты ни разу не обратилась ко мне за помощью?

— Не хотела беспокоить тебя.

— А может, я хочу, чтобы ты меня беспокоила? — прошептал он. Ему с трудом удалось отогнать от себя мысль о том, не утратил ли он что-то очень важное, цепляясь за свою холостую жизнь. — Ты проделала огромную работу. Здесь стало так красиво! Кстати, кто заботится о цветах в твоем саду?

— Пегги. Ей помогают члены клуба. Они очень просились посмотреть на террасу. Может, найдется такое время…

— Ты можешь пригласить их, когда захочешь. Или ты имела в виду время, когда меня не будет дома? Я не стану вас смущать, если ты этого боишься. Квартира огромная, они даже не будут знать, что я дома.

— Не в этом дело. Все женщины мечтают увидеть тебя не меньше, если не больше, чем мои розы, — совершенно серьезно сказала Эмили. — Я просто не хочу ставить тебя в неудобное положение. Да и их тоже.

Эмили солгала. Она просто не хотела, чтобы ее друзья увидели, в атмосфере какой лжи она живет. А вдруг кто-то случайно забредет в ее комнату и удивится, что у них с Беном раздельные спальни?.. Эмили очнулась от своих мыслей и увидела, что Бен продолжает держать ее за руку и смотреть прямо в глаза.

— Неудобное положение? Эмили, ты знаешь меня вот уже три года. Зачем же делаешь из меня какое-то чудовище? Впрочем, ладно, можешь не отвечать. Скажешь, когда придут твои подруги, и я уйду из дому. Пойду в клуб, поиграю в карты или займусь еще чем-нибудь привычным.

— Бен, ты волен вернуться к своим привычкам в любой момент. Карты… или что-то другое. Мне все равно. В конце концов…

— Ради бога, я знаю, что ты сейчас скажешь: «В конце концов, у нас ненастоящий брак…», ну и так далее. — Бен говорил отрывисто, на его скулах вздулись желваки.

— Но ведь так и есть, — пробормотала Эмили.

— А могло быть по-другому. — Он выразительно посмотрел на нее, и у Эмили не было сомнений, на что он намекает. На ту ночь, которую они провели вместе. Первую и единственную. Глаза Бена потемнели, а у Эмили подкосились ноги, и она ухватилась за решетку.

— Как долго? Год? Это все равно не было бы браком, Бен.

— Поступай как знаешь, Эмили, — бросил он, давая понять, что дискуссия окончена. Облокотившись на перила, он стал смотреть вниз, на переливающиеся огни ночного города.

А Эмили смотрела на его широкие плечи, обтянутые голубой футболкой, стройные бедра и длинные ноги в облегающих джинсах и не могла оторвать глаз. Ей казалось, что с каждым днем Бен становится все красивее. С каждым днем она любила Бена все сильнее, все мучительнее. Если бы она знала, что все случится именно так, никогда бы не согласилась на эту сделку.

Казалось, Бен забыл о ее присутствии. Повинуясь какому-то необъяснимому чувству, Эмили стала рядом с ним. Она вдруг осознала, что им обоим тяжело, пусть и по разным причинам. Бену, привыкшему к свободе, наверняка нелегко в тисках фиктивного брака. Он не менее одинок, чем она.

Эмили стала смотреть на огни. Неожиданно Бен обнял ее за плечи и привлек к себе. Она не стала сопротивляться. Не могла и не хотела. Ей вдруг показалось таким естественным стоять рядом с Беном, прижавшись к его телу.

— Спасибо, — хрипло прошептал он ей в макушку.

— За что? — Эмили затаила дыхание. Она боялась, что он начнет благодарить ее за то, что вышла за него замуж.

— За сад, за розы. Я никогда не представлял себе, как многого лишен.

— Я оставлю их тебе, когда уйду.

— Считаешь дни? — Его тон изменился, хотя рука по-прежнему лежала на ее плечах. Отчуждение было более глубоким, чем если бы он перестал обнимать ее.

— Нет. Конечно, нет. Мне здесь очень… удобно.

Лгунья. Ей никогда еще не было столь неудобно. И дело не в его квартире — о такой можно только мечтать, а в его шагах в коридоре, запахе его лосьона в ванной, виде самого Бена в шортах и футболке напротив нее за завтраком. Он был так близко и так недосягаемо далеко. Теперь она знала, какое это блаженство — отдать себя во власть его рук, губ, сильного, мускулистого тела, но знала также, какой болью и тоской ей придется заплатить за это.

— Нет, будет лучше, если ты заберешь их с собой, — сказал Бен. — Я не смогу заботиться о саде. Жил же я как-то раньше без него, значит, обойдусь и в будущем.

Его слова отравленной стрелой вонзились в ее сердце. Если он сможет обойтись без сада, так же быстро отвыкнет и от нее. Заботиться о саде для него все равно что заботиться о жене. Он ничем не хочет себя обременять.

Эмили кивнула и выскользнула из-под его руки. Она не доверяла себе, находясь в такой близости от него — физической и эмоциональной. Она все время напоминала себе, как мало значит для Бена: помощник, а теперь вот еще и садовник. Прижав руку к гулко бьющемуся сердцу, Эмили бросилась в свою комнату.




ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


Проходили дни, похожие друг на друга. Дома Бен и Эмили свели свое общение к минимуму, в то время как в офисе они практически не расставались, поскольку были заняты строительством новой буровой установки в Центральной Азии. Они снова были в привычных и комфортных для них ролях босса и личного помощника.

В один из дней Бен, отложив в сторону бумаги, огорошил ее:

— Я знаю, как ты занята этим строительством на Тенгизском месторождении, но у нас возникла проблема другого рода. Только что позвонил мой двоюродный брат Ахмед.

— Он был на свадьбе?

— Нет. Он поздравил нас, но сам не смог приехать, потому что его жена была на последних неделях беременности. Мы выросли с ним как родные братья. Учились вместе в школе… Кстати, он тоже женат на американке.

— Как замечательно!

Эмили вовсе не хотела, чтобы ее слова прозвучали саркастически, но так получилось. А как она должна была отреагировать на эту фразу? Бен пристально посмотрел на нее. Казалось, он видит ее насквозь.

— Полагаю, он не знает о нашей сделке? — осторожно спросила Эмили.

— Он знает только то, что я женился. Секрет перестает быть секретом, если о нем знают больше двух…

— Знаю, — пробормотала Эмили.

— Ахмед с женой приехали в Сан-Франциско и хотят встретиться с нами. Они очень удивлены, что я изменил своим принципам и женился, поэтому мечтают увидеть тебя и узнать, как тебе удалось меня «заарканить».

— Думаю, увидев меня, они будут разочарованы, — задумчиво произнесла Эмили.

— Почему?

— Потому что я не эффектная и красивая фотомодель девяносто-шестьдесят-девяносто, а самая обычная женщина, — равнодушно ответила Эмили.

— Кто тебе сказал, что ты не красивая?

— Никому и не надо говорить. Я же смотрюсь в зеркало. Впрочем, неважно. Меня это не волнует.

— Зато меня волнует. — Бен вышел из-за стола и, подойдя к Эмили вплотную, приподнял ее лицо за подбородок, заставив смотреть ему прямо в глаза. — Как мне убедить тебя в обратном? — Он наклонился вперед, как будто собрался поцеловать ее, и Эмили отпрянула.

— Что касается твоего брата…

— Брата? — Бен нахмурился, не сразу поняв, что Эмили уклонилась от неприятного для нее разговора. Он отошел от нее и снова сел за стол. — Да… Они много слышали о тебе от моей семьи и горят желанием познакомиться. Я думаю заказать столик во французском ресторане. Ты не против?

— А они возьмут с собой ребенка?

— Ребенка? — удивился Бен. — Наверное. А что?

— Мне кажется, ресторан — не самое лучшее место для такого крохи. Может, пригласим их к тебе домой? Я что-нибудь приготовлю. Конечно, это не будет столь изысканно, как в ресторане, зато создаст иллюзию настоящей семьи. Ты ведь именно этого хочешь?

Бен пожал плечами.

— Если ты так думаешь… Но я женился на тебе вовсе не для того, чтобы ты работала кухаркой. Кроме того, ты так занята…

— Бен, я действительно очень занята, но сейчас как раз выдалась пауза. На строительстве буровой сейчас не работают — там какой-то национальный праздник. Веришь, я немножко устала от ежевечерних ресторанов и с удовольствием приготовлю что-нибудь на твоей замечательной кухне. У меня есть рецепт тушеной телятины, и мои подруги по клубу всегда хвалили ее. Если ты позволишь мне завтра уйти после обеда, я с удовольствием приготовлю обед для твоего брата и его жены.

— Ты можешь приходить в офис и уходить, когда пожелаешь. Кроме того, ты так напряженно работала эти дни, что у тебя появились круги под глазами. Это моя вина — взвалил на тебя слишком много обязанностей.

Эмили инстинктивно провела пальцами под глазами, как будто могла стереть темные круги. Если бы Бен знал, что вовсе не работа является причиной их появления, а он сам, жизнь с ним под одной крышей. Бессонными ночами Эмили смотрела на часы, отсчитывающие минуты, и физически ощущала, как уходит отведенное ей время. Медленно, но неотвратимо. Через несколько месяцев все будет кончено, а пока…

— Хорошо, — согласился Бен. — Я звоню им и приглашаю завтра на обед.

Эмили уже взялась за ручку двери, но остановилась и обернулась.

— Предложи им взять малыша, — попросила она. Ей вдруг захотелось подержать его на руках, вдохнуть непередаваемый детский запах…




Ахмед был очень похож на своего двоюродного брата, хотя, по мнению Эмили, не столь красив. Его жену звали Джоан. Типичная американка с голубыми глазами и белокурыми волосами. Их малышка, унаследовавшая черные волосы и огромные черные глаза отца, была очаровательна. Джоан с помощью Эмили устроила девочку на кровати Бена, и та немедленно уснула. Прикрыв дверь спальни, Эмили пригласила гостей в свой сад.

Устроившись на террасе, гости выслушали рассказ Бена о том, как во время медового месяца они с женой побывали в знаменитом саду миссис Бутчарт, а Эмили рассказала о своих розах. Бен постоянно дополнял ее рассказ подробностями о том, какие сорта, когда и как лучше высаживать, чем немало удивил Эмили и позабавил гостей. Эмили видела, как Ахмед и Джоан переглянулись.

— Здесь очень красиво, — искренне произнесла Джоан, поминутно наклоняясь, чтобы понюхать цветы. — Как у тебя хватает сил и времени на сад, если ты работаешь вместе с Беном?

— В выходные и по вечерам. Иногда Бен отпускает меня раньше с работы. Он очень понимающий босс…

— …и муж, — добавил Бен, обнимая Эмили за талию.

— И муж, — дрогнувшим голосом повторила она, чувствуя, что краснеет.

— Ты веришь, Ахмед, что это твой брат? — воскликнула Джоан. — И это говорит человек, божившийся, что никогда не женится.

— Все цветы в горшках, поэтому их можно передвигать и перевозить. — Эмили поспешно вернулась к рассказу о цветах.

— Это очень важно, потому что настанет момент, когда вам придется уехать из города. — Видя недоуменное выражение на лице Эмили, Джоан пояснила: — Когда у вас появятся дети и вы поймете, что Сан-Франциско не лучшее место для малыша.

Эмили боялась даже взглянуть на Бена. Она извинилась и, сославшись на то, что на кухне пригорает мясо, ретировалась. Неугомонная Джоан последовала за ней, и Эмили поручила ей нарезать огурцы для салата. Чтобы предупредить дальнейшие расспросы, она спросила молодую женщину, как та познакомилась с Ахмедом.

— На одной благотворительной вечеринке. Честно говоря, я вначале побаивалась вступать с ним в какие-то серьезные отношения, — откровенничала Джоан. — Я была убеждена, что, если выйду за него замуж, на меня наденут паранджу и запрут в гареме. — Джоан весело засмеялась, и Эмили не удержалась от улыбки. — Но ты сама видишь, что и Ахмед, и Бен уже давно в большей степени американцы. — Джоан была такой непосредственной, такой жизнерадостной, что сердце Эмили кольнула зависть. Вот он, рецепт счастья: брак по любви и желанный ребенок. — А как было у вас с Беном? Когда вы поняли, что не можете жить друг без друга?

— Ну, мы… — Эмили не знала, что ответить. Она не могла рассказать Джоан, что безумно влюбилась в своего босса с первого взгляда и эта любовь крепла день ото дня. И дело не только во внешней красоте. Бен всегда был очень обаятельным, внимательным, добрым и порядочным. Он таким и остался. Вся проблема заключалась в маленькой бумажке под названием «Свидетельство о браке», изменившей всю жизнь Эмили и ничего не значащей для Бена.

— Признаюсь тебе честно, что, пока мы жили в городе, я часто сводила Бена со своими незамужними подружками, — продолжала тем временем Джоан. — Теперь я понимаю, почему ни с одной из них он не завязал серьезных отношений. Он ждал тебя!

Эмили поспешила остановить полет ее романтической фантазии.

— Я думаю, все намного прозаичнее, — произнесла она, заправляя салат майонезом. — Бена поджимало время. Ему ведь тридцать пять, и семья начала оказывать на него давление… Я была рядом, проверенный, надежный партнер…

— Эмили, он смотрит на тебя с такой неподдельной любовью!

Ошарашенная Эмили открыла рот, чтобы возразить, но поняла всю бесполезность этой попытки. Романтичная и восторженная Джоан верила в волшебную сказку, и Эмили не захотела разочаровывать ее.

В это же время в гостиной беседовали два брата.

— Не могу поверить, — сказал Ахмед, качая головой. — Ты женат! Впрочем, теперь я понимаю, что ты ждал ее. Эмили — прекрасная женщина.

— Да, это так.

— И она очень любит тебя.

— Ты так думаешь? — Бен не мог скрыть потрясения.

— Конечно. Достаточно увидеть, как она смотрит на тебя. А иначе зачем бы ей выходить за тебя замуж?

— Из-за денег, например. — Бен произнес эти слова шутливо, надеясь, что Ахмед не догадается, что он только что сказал правду. Эмили вышла за него из-за денег и из-за желания помочь ему выбраться из затруднительной ситуации. Но Бену спокойнее было думать, что решающую роль здесь сыграла обещанная теплица.

— Только не Эмили. Любая другая — да, но только не она. Я видел ее лицо, ее глаза. — Ахмед снова покачал головой. — Бен, она влюблена в тебя. Неужели ты так слеп?

Бен нахмурился. Он не был слеп, и если бы Эмили… Нет, это невозможно. И слава богу! Было бы ужасно, если бы кто-то из них влюбился.

— Бен, не прикидывайся, что ты не знал этого, — продолжал тем временем его кузен. — К тому, что женщины влюбляются в тебя, ты привык еще со школы. Но ты-то, ты! Ты никогда никого не любил, и на тебе! Я уверен, что ты любишь Эмили так же сильно, как и она тебя.

— Да, — согласился Бен, чтобы прекратить этот разговор.

— Я вижу это по твоим глазам. — Ахмеда невозможно было остановить. — Я знаю тебя лучше, чем ты сам себя знаешь. Ты бы видел, каким голодным взглядом следишь за ней. Как горят твои глаза, когда ты о ней говоришь. Когда ты впервые назвал ее имя по телефону, у тебя даже голос изменился. Ты влюблен по уши, братец.

— Так и есть. — У Ахмеда, как говорят, «крыша поехала». Видимо, счастливый брак и отцовство тому причиной.




Обедали они в просторной столовой, которую, по словам Бена, он ни разу не использовал по назначению, пока не женился. Мужчины вспоминали забавные эпизоды из своего детства и юности: как они скакали на лошадях по пустыне, ходили под парусом…

— Я учил Эмили ходить под парусом во время медового месяца, — гордо произнес Бен.

— А ездить верхом? — спросил Ахмед.

— Еще не успел, ведь мы женаты всего месяц. — Бен посмотрел через стол на Эмили, поймал ее взгляд и удерживал его бесконечно долгое мгновение. Да, за этот месяц они успели поплавать под парусом, попутешествовать, заложить строительство новой буровой, но любовью занимались всего лишь раз. Сказать кому — не поверят. Эмили покраснела, как будто прочитала его мысли.

— Как ты можешь, — спросила Джоан у Эмили, — быть помощницей Бена на работе и женой дома? Я уверена, что очень часто вы закрываете дверь офиса и…

Эмили уронила вилку.

— Никогда, — быстро ответила она, краснея как рак.

Бен еле сдерживал улыбку. Как часто он воображал себе нечто подобное! Сама мысль о том, что Эмили рядом, через стенку, заставляла его сердце учащенно биться. Закрыть дверь, сорвать с нее ненавистный серый костюм, уложить на широкий кожаный диван и завладеть ее маленьким, но таким женственным телом. Интересно, а ей в голову приходят подобные фантазии? Бен посмотрел на Эмили и увидел, как старательно она избегает его взгляда. Он усмехнулся.

— Честно говоря, мы больше видим друг друга на работе, чем дома. — Бен не солгал. На работе им было легче — их деловые отношения давно сложились, они были сыгранной командой.

— Неужели? — Ахмед вскинул брови.

— Я хочу сказать, что у нас прекрасные деловые отношения, я не могу обходиться в офисе без Эмили. — И в этом Бен не солгал.

— Скоро придется, — с усмешкой сказала Джоан.

Эмили закусила губу, а Бен нахмурился. Он знал, что в конце года Эмили перестанет быть его женой, но он никогда не думал, что она перестанет быть и его помощницей тоже.

— Когда у вас появятся дети, — пояснила Джоан с улыбкой. — Эмили захочется проводить больше времени дома с малышом, как бы она ни любила свою работу. Только представьте, что в это время в будущем году вас уже может быть трое…

Эмили побледнела. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но почувствовала, как Бен толкает ее под столом.

В это время в спальне Бена заплакала малышка. Джоан побежала на крик и через некоторое время вернулась к столу с дочкой. Эмили предложила подержать девочку, пока Джоан закончит ужин.

— Ты правда хочешь? — спросила Джоан.

Эмили протянула руки. Бен неотрывно наблюдал, как она взяла на руки крошку и импульсивно прижалась губами к черным волосикам на ее голове. Взгляд Эмили был нежным и мечтательным. Бен был потрясен до глубины души. Он никогда не представлял ее в роли матери, они вообще никогда не говорили на эту тему. Хотя что его так удивило? Он видел, с какой заботой и любовью Эмили относится к растениям. Да, она будет прекрасной матерью, в этом нет сомнения, стоит только посмотреть на ее лицо, когда она прижимает к груди малышку.

Ахмед с видимым удовольствием положил себе третью порцию телятины, а Джоан с улыбкой наблюдала за дочкой на руках у Эмили. Губы Бена тоже были растянуты в улыбку, но сердце его странным образом сжималось при виде жены с ребенком на руках. И вдруг он понял, что завидует брату. Должно быть, он спятил. Какая жена, какой ребенок? Он даже заботой о саде не хочет себя обременять.

Бен был почти счастлив, когда гости собрались уходить. В его душе боролись самые противоречивые чувства. Эмили с ребенком на руках; Эмили, накрывающая стол; Ахмед, утверждающий, что видел свет любви в глазах Эмили; Джоан, верящая в романтическую сказку об их любви!.. Это было слишком.

Он видел, как нехотя Эмили отдала ребенка Джоан и закрыла за гостями дверь. Опустившись в ближайшее кресло, как будто ноги перестали держать ее, она тяжело вздохнула и закрыла глаза. Бен понял, что этот визит дался ей не легче, если не тяжелее, чем ему.

— Видимо, ты все-таки унаследовала актерский талант Клейборнов, — заметил Бен.

Глаза Эмили распахнулись.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ахмед уверен, что ты меня любишь и эта любовь прямо светится в твоих глазах. Он совсем спятил, да? Как будто я бы не заметил, случись с тобой такое чудо.

— Действительно, спятил, — немедленно согласилась Эмили. — Но самое интересное, Джоан сказала то же самое о тебе. В твоих глазах она тоже увидела всполохи любви. — Губы Эмили скривились в горькой усмешке, а в глазах, как показалось Бену, стояли слезы.

— Ложись спать, — резко бросил он. — Я сам все уберу. — Он испугался, что еще минута, и он скажет или сделает что-нибудь такое, о чем будет сожалеть.

Эмили не стала спорить. Она поднялась с кресла и направилась к двери. Вопрос Бена заставил ее оцепенеть:

— Ты когда-нибудь думала о детях, Эмили?

— Нет, — ответила она без промедления. — А почему ты спрашиваешь?

— В какой-то момент, когда ты держала на руках мою племянницу, я подумал…

— Я не намерена заводить детей, — сухо перебила его Эмили. — Моя жизнь достаточно наполнена — у меня есть работа и мои розы. А вот для тебя это проблема. По общему мнению, ты женился, чтобы завести детей, но поскольку наш брак…

— …ненастоящий… Можешь не продолжать, я знаю наизусть, что ты сейчас скажешь! Я вижу, ты очень рада, что он ненастоящий. Ведь настоящий муж требует внимания, и побольше, чем твои розы.

— Но не ты, — заметила она. — Тебе не нужно ничье внимание. В этом смысле с тобой легче, чем с самым неприхотливым растением.

— Ну, спасибо, — усмехнулся Бен.

— Кроме того, наш…

— Эмили, если ты еще раз скажешь, что наш брак ненастоящий…

— Но ведь это так и есть. — Эмили посмотрела ему прямо в глаза.

Чтобы не сорваться, Бен так крепко стиснул зубы, что даже испугался, не начнут ли они крошиться. Но он не собирался заканчивать разговор. Он был зол, как никогда, и уже не мог остановиться.

— А знаешь почему? — грозно спросил он, нависая над Эмили. — Потому что у нас отдельные спальни. При этом и ты, и я хотим заниматься любовью друг с другом, но ты почему-то противишься этому. Не бойся, я не стану тебя уговаривать или принуждать, но если ты передумаешь — милости прошу. Но я действительно не могу понять, что тебе мешает?

— Что мне мешает? — Эмили повысила голос, ее глаза гневно сверкали, на щеках горели алые пятна. — Мне мешает то, что ты меня не любишь, что бы там ни говорила Джоан. Впрочем, и я тебя не люблю, — поспешно добавила она. — Я не могу заниматься сексом с человеком, который меня не любит! Да, однажды это случилось, но больше я этого не допущу.

— Эмили, мы уже обсуждали это раньше. Ты знаешь, что я не верю во всякую романтическую чепуху.

— Да, я знаю, ты считаешь, что любви не существует. — Запал прошел, и Эмили сникла. — Но ведь только что ты видел перед собой пример. Неужели станешь отрицать, что твой брат и Джоан любят друг друга?

Бен пожал плечами.

— Это беспредметный разговор. Я бы определил их отношения как взаимное уважение. А это именно то, что требуется в браке. Ты не согласна?

— Конечно, согласна. — Эмили снова начала горячиться. — Да, они испытывают друг к другу уважение. Это очень важно, но недостаточно, чтобы провести рядом всю жизнь. Должно быть еще что-то, более глубокое.

— Любовь, да? — Бен покачал головой. — Когда ты перестанешь быть такой наивной, Эмили?

— Никогда! Я знаю, что любовь существует.

— Откуда? — Бен выразительно изогнул бровь. — Из личного опыта?

— Именно, — выпалила Эмили и прикусила язык. Затем она резко развернулась и бегом бросилась в свою спальню. В тишине громко хлопнула дверь.

Бен в полной растерянности стоял посреди гостиной. Он никогда не слышал, чтобы Эмили повышала голос, и даже не подозревал, что она может хлопать дверьми. Сказать, что он был удивлен, — ничего не сказать. Бен был ошеломлен, обескуражен.

Он расхаживал по комнате, пытаясь понять, что же так вывело Эмили из себя. Он тоже был очень зол после ухода гостей, но ведь не кричит и не хлопает дверью. Почему из всех женщин на земле черт его дернул жениться именно на Эмили?! И если он все-таки на ней женился, почему она отказывается заниматься с ним любовью? Это так естественно — заниматься любовью со своим собственным мужем. И не только естественно, но и юридически оправдано.

Он видел, что нравится Эмили, что она его уважает, но… не любит. И он ее не любит. И тут Бен понял, что его так задело. Ее признание о том, что она знает, что такое любовь, из личного опыта. Он уже был готов постучаться в ее дверь, чтобы выяснить все до конца, но удержался. Усевшись в кресло и вытянув длинные ноги, Бен устремил взор в пространство и стал размышлять о любви.

Любовь… любовь… Некоторые слишком уж романтизируют ее. Все, он даже слышать это слово больше не желает!




Эмили сказала себе, что не станет плакать. Она и так слишком много слез пролила по Бену. Волновало ее этой бессонной ночью только одно — не выдала ли она себя неосторожным признанием. Если бы только она не дала Бену слово, немедленно собралась бы и уехала домой. Спряталась в своей норке. Тогда бы ей пришлось видеть его только восемь часов в день в офисе.

На следующее утро жизнь вошла в привычное русло, во всяком случае в офисе. Пока не позвонил отец Бена. Сам Бен в это время проводил совещание, поэтому Эмили ответила на звонок. Как только она поняла, кто говорит, ее ладонь стала влажной, а костяшки пальцев на руке, сжимающей трубку, побелели. Она ужасно боялась, что старый шейх решил выяснить, полюбили ли они с Беном друг друга или, что еще хуже, не беременна ли она. Но речь пошла о другом.

— Эмили, дорогая. У меня приятные новости. Может, Бен говорил тебе, что в этом году мы с женой отмечаем пятидесятилетний юбилей нашего супружества.

— Нет, не говорил. Примите мои поздравления.

— Прибереги свои поздравления до следующего месяца. Мы устраиваем большое торжество и уже выслали вам с Беном приглашение и билеты на самолет. Мы решили сделать это заранее, чтобы у вас не было возможности сослаться на занятость или еще что-нибудь. Мы очень хотим, чтобы ты побывала у нас, ведь это родина твоего мужа, хоть он давно стал американцем. Мы надеемся, что вы с Беном примете участие в церемонии обновления брачных обетов.

Эмили не знала, что ответить. Она не представляла, захочет ли Бен ехать, захочет ли везти ее на свою родину и участвовать вместе с ней в какой-то церемонии. А спрашивать боялась, представив, как он начнет ходить вокруг да около, по доброте душевной боясь обидеть и не зная, как дать ей понять, что не хочет ее видеть на этом празднестве.

Отец Бена перезвонил в тот момент, когда она в кабинете Бена ксерокопировала документы по новой буровой установке в Азии.

Когда Бен снял трубку и Эмили поняла, с кем он говорит, она поспешно выскользнула за дверь.

— Я разговаривал с Эмили, — сказал старый шейх, — и мы обо всем договорились.

— О чем договорились, отец? — Бен, нахмурившись, посмотрел на дверь, за которой исчезла Эмили. Почему она ничего не сказала ему о звонке отца?

— О том, что вы приезжаете на торжество по случаю нашей золотой свадьбы. Небольшой семейный праздник, ничего особенного.

— Ой ли? А верблюжьи бега? А охота с соколами? — насмешливо спросил Бен.

— Ну… самую малость, — признался шейх. — Но главное: и мы с твоей матерью, и все наши женатые дети, к которым теперь относишься и ты, — многозначительно произнес отец, — должны обновить брачные обеты.

— Нам с Эмили рано их обновлять, они еще не успели устареть, — запротестовал Бен, чувствуя подвох.

— Но вы поженились в Америке. Я все понимаю, теперь твой дом там, но здесь твоя родина. И не забывай о родственниках, которым не удалось побывать на твоей свадьбе. Они мечтают увидеть твою жену.

Эмили с ума сойдет, когда услышит об этом. Или она уже знает?

— А когда ты говорил с Эмили, отец?

— Этим утром. Итак, мы вас ждем?

— Может быть, но…

— Никаких «но»! Я приказал выгравировать табличку с вашими именами и датой свадьбы. Кстати, какое второе имя Эмили?

— Не знаю…

— Как это не знаешь? Поговори с Эмили и перезвони мне, — попросил шейх.

— Хорошо, отец.

Бен положил трубку и задумался. В нем боролись два чувства — вины и негодования. Слова отца эхом отдавались в его голове — свадьба, обеты, табличка с их именами. Да, в его стране очень сильны традиции, но что-то он не слышал о церемонии обновления брачных обетов. Бен очень любил отца, но подозревал, что тот затеял это, чтобы укрепить его брак, помня о том, что в конце года он может развестись. Что Бен, безусловно, и сделает.




ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


Самолет приземлился в аэропорту небольшого арабского государства. Бен и Эмили вышли из кондиционированного салона первого класса и попали во влажную жару. Прямо у трапа их встречал шофер, и они с облегчением уселись на заднее сиденье «мерседеса».

В течение всей поездки до дворца шейха Мансура Бен выступал в роли гида. Он называл маленькие деревушки, рассказывал о фермах, где с помощью технологии гидропоники в этой пустынной стране выращивают овощи и фрукты для населения.

Эмили с интересом смотрела по сторонам и задавала множество вопросов, хотя все внутри сжималось от страха. Зачем она приехала? Ведь Бен сказал, что решение за ней и он заранее согласен с любым. В конце концов, поездка на его родину не входила в условия их сделки. Но Эмили была слишком честной и обязательной. И по отношению к Бену, и по отношению к его семье. Кроме того, ей было очень интересно побывать на его родине.

Несмотря на спор по поводу существования любви, отношения между ними выровнялись и вошли в обычное деловито-отчужденное русло. Она дала себе слово дотерпеть до конца года и выполнить условия сделки, несмотря на душевную боль, усиливающуюся с каждым днем. Теперь еще эта церемония! Хотя Бен и убеждал ее, что волноваться не о чем, Эмили слышала напряжение в его голосе, видела глубокие складки, залегшие в уголках рта. Если не о чем волноваться, почему же он так переживает?

Машина въехала в ворота, и Эмили поняла значение слов «оазис среди пустыни». Дворец шейха представлял собой огромную виллу из итальянского мрамора в окружении оливковых деревьев. На лужайках зеленела свежая трава. Множество зданий поменьше было построено вдоль берега залива, вода в котором под ярким солнцем была ослепительно голубой и прозрачной. Не успела машина подъехать, как из дома высыпали многочисленные родственники, одетые в национальные наряды.

— Вы, должно быть, Эмили, — на английском, хотя и с сильным акцентом обратилась к Эмили пожилая женщина. — Добро пожаловать в нашу семью.

Из одних объятий Эмили немедленно попадала в другие — все кузены, дяди и тети считали своим долгом прижать ее к сердцу и сказать слова приветствия. Она чувствовала, что гостеприимство и доброта идут из глубины сердец всех членов этой большой и дружной семьи. Страх выглядеть и чувствовать себя чужестранкой развеялся как дым, но ей было очень горько осознавать, что она обманывает этих людей, потому что их брак с Беном — сделка, фарс.

— Какие прекрасные люди, — сказала Эмили Бену, когда они остались наедине в отведенной для них комнате.

В центре комнаты стояла огромная кровать под балдахином, словно перенесенная со страниц сказок «Тысячи и одной ночи». Эмили бросила на нее тоскливый взгляд. Она представила, как они будут лежать спинами друг к другу, каждый на своем краю… Эмили знала, что Бен не прикоснется к ней, не сделает ни одного движения навстречу, потому что теперь была ее очередь. А она никогда не сделает этого!

— Спасибо. Я очень благодарен, что ты согласилась на эту поездку. Кроме того, все члены моей семьи очень полюбили тебя.

Все, кроме тебя, подумала с горечью Эмили. Но несмотря на это, а может, именно из-за этого она была очень рада, что семья Бена так тепло приняла ее.

Несколько дней, предшествовавших церемонии, Эмили провела как в сказке. После дождливого Сан-Франциско она наслаждалась жаркими солнечными лучами. Они с Беном ходили под парусом, до изнеможения плавали в огромном бассейне, играли в крикет на лужайке вместе с многочисленными детьми, ездили верхом. Кожа Эмили приобрела золотистый оттенок, волосы выгорели. Она никогда еще не была такой расслабленной, свободной и счастливой, как в эти несколько дней.

Спрыгивая с большой, но очень спокойной и доброй кобылы, которую Бен выбрал для нее, Эмили попала в его объятия. Он привлек ее к себе и легонько поцеловал в приоткрытые губы.

— Или я ошибаюсь, или ты чувствуешь себя здесь дома даже больше, чем я? — спросил он, убирая с ее щеки прядь волос и вглядываясь в глаза.

— Мне здесь очень хорошо, — просто ответила Эмили. Она не хотела говорить, что полюбила и членов его семьи, и этот дом, но именно так и случилось, хотя она изо всех сил противилась этому.

Бен кивнул.

— И тебя здесь приняли и полюбили. Твои глаза сияют, твоя улыбка такая веселая, такая жизнерадостная. Ты выглядишь потрясающе красивой. Не один я это заметил.

Эмили посмотрела Бену в глаза и тут же оказалась затянутой в их омут.

Когда он вот так глядел на нее, Эмили чувствовала себя красивой, желанной, нежно любимой. Даже если знала, что это не так. Да, его родственники полюбили ее, но не Бен. Как жаль, что в конце года она перестанет быть частью этой дружной и шумной семьи. Конечно, у нее останется ее собственная, не менее большая и не менее дружная, а главное, такая же шумная семья, но для своих она старая добрая Эмили, вечная палочка-выручалочка. Для семьи Бена она — нечто особенное, экзотическое, из далекой Америки, почти инопланетянка.

Каждый вечер был праздником. Длинные столы ломились от яств; в один из вечеров на свежем воздухе приготовили барбекю из ягненка и кускус, а еще подали баклажаны и козий сыр.

Бен наполнил тарелку всеми этими деликатесами и принес Эмили.

— Что с тобой? — спросил он ее, усаживая за столик под навесом. — Откуда в глазах эта грусть?

— Я просто представила, как бы моим родным понравилось здесь, и пожалела, что они не со мной. Я чувствую себя героиней «Тысячи и одной ночи».

И Бен, и Эмили ощущали себя счастливыми вплоть до дня церемонии, их последнего дня в доме шейха Мансура. Мысль о необходимости произнести лживые слова перед лицом всех родных во время столь торжественного обряда угнетала их обоих, заставила снова задуматься, в какой лжи они живут. Они не говорили об этом, но снова стали далеки и избегали друг друга. Поднявшись в свою комнату, они молча переоделись для церемонии: Бен в смокинг, она — в подвенечное платье, как и остальные жены.

Часы отсчитывали минуты. Четыре часа, четыре тридцать. Жара усиливалась, а вместе с ней и влажность, пока воздух не превратился в сплошное влажное одеяло. Казалось, достаточно еще одной капли, чтобы разразился ливень.

Ритуальная церемония началась ровно в пять часов. Родители Бена постарались превратить ее в торжественное и незабываемое празднество. Чтобы защитить участников от палящего солнца, специально был построен восьмиугольный шатер из бело-голубого шелка. Пол был выложен мозаичной плиткой. Старый шейх выглядел очень представительным в традиционном арабском наряде, включая алую феску с черной кисточкой. Он обнял Бена за плечи и что-то сказал ему по-арабски, тот рассеянно ответил.

Эмили была прелестна в своем свадебном платье. Самая красивая из всех присутствующих жен, самая красивая из всех жен вообще. И она была его, Бена, жена. Он не мог отвести от Эмили глаз. Он крепко держал ее за руку, а прикосновение кружев ее платья казалось ему нежнейшей из ласк. На Бена нахлынули воспоминания об их свадьбе — обеты, поцелуй. Маленький оркестр заиграл национальные мелодии. Сердце Бена билось все быстрее по мере приближения их очереди.

Он видел, как бледна Эмили под золотистым загаром. Он крепче сжал ее руку, волнуясь, как никогда в жизни, — боялся, что лживые слова застрянут у него в горле, как кость, пусть даже эта ложь во благо, как он считал.

Наконец настал их черед. Бен произнес слова брачного обета сначала по-арабски, затем повторил по-английски. Он поклялся любить Эмили вечно, она поклялась в том же самом. И вдруг наступило прозрение — Бен понял, что больше не лжет, не притворяется. Он хочет, чтобы Эмили осталась с ним навсегда. «Пока смерть не разлучит нас».

Словно тяжеленный груз упал с его плеч. Ему хотелось смеяться, кричать о своих чувствах, может, даже запеть! Он поцеловал Эмили со всей страстью, накопившейся в нем за прошедший месяц мучительного одиночества. И снова, как в день их венчания, он почувствовал волну дрожи, прокатившуюся по ее стройному телу. В ее глазах стоял немой вопрос. Много вопросов. Бену захотелось немедленно рассказать ей обо всем, просить, молить остаться его женой навсегда, разорвав на мелкие клочки злосчастное соглашение.

Заключительным аккордом церемонии стали сотни голубей, выпущенные в небо. Все стали поздравлять друг друга, обниматься, целоваться. Одна из тетушек оторвала от него Эмили, и Бену показалось, что он лишился руки или ноги. Нет, он лишился сердца. Он поискал жену глазами и увидел, что ее окружили тетушки и сестры, осыпая солью и рисом, как принято в его стране.

Затем были танцы, и снова Бен был разлучен с Эмили, поскольку мужчины танцевали в одном кругу, а женщины — в другом. Он только успел заметить, что Эмили с удовольствием разучивает национальные танцы, приводя в восторг его родню. После танцев все прошли к накрытым столам. В центре шатра стояла ледовая скульптура лебедей, символа вечной верности. Он должен найти Эмили, сказать ей… Но тут с ним решил поговорить отец, мама пожелала сказать ему спокойной ночи, тетушки… Когда Бен пришел в отведенную для них спальню, Эмили спала на своей стороне кровати. Он не стал будить ее, они поговорят завтра, ведь впереди у них вся жизнь.




Весь обратный перелет Эмили проспала в своем кресле, и Бен снова был вынужден отложить разговор. Он должен выбрать подходящее время и подходящее место. Спать он не мог, расслабиться тоже. Снова и снова он думал о том, что сказать Эмили:

— Нам хорошо вместе.

— Мы ладим и в офисе, и дома.

— Я хочу тебя и знаю, что ты тоже хочешь меня.

— Мне нравится быть женатым. Я и сам не ожидал, но это так. Я хочу оставаться женатым. Я не хочу развода.

Бен пытался представить реакцию Эмили. Ее улыбку, слезы радости. У них будет настоящий медовый месяц. Бен не заметил, что прошагал взад и вперед по проходу почти весь полет, а Эмили все спала. Как она может спать, когда с ним происходит такое?!

Домой они вернулись глубокой ночью. Бен внес их сумки в гостиную и опустил на пол. Эмили взяла почту и направилась в свою комнату.

— Постой, я хочу поговорить с тобой.

Эмили обернулась и зевнула. Неужели она не выспалась в самолете?

— Это не может подождать до завтра, Бен?

— Нет. — Бен преградил ей дорогу. — Мы не разговаривали почти два дня, с самой церемонии.

— А что мы можем сказать друг другу? — тихо спросила Эмили. Бену показалось, что она дрожит.

— А вот что! Я хочу продлить наш контракт. Вернее, я хочу разорвать его на мелкие части и начать сначала. Я хочу, чтобы мы оставались женатыми, пока смерть не разлучит нас. Я прошу, молю тебя об этом и надеюсь, что ты хочешь того же.

Эмили побледнела, колени ее подогнулись, комната поплыла перед глазами. Она ожидала чего угодно, только не этого. Он хочет, чтобы их брак был настоящим. Но почему?

— Почему, Бен?

— Почему? Потому что ты нужна мне. Я хочу, чтобы ты оставалась моей женой. Я не хочу разводиться в конце года. Я не смогу без тебя.

— Но ведь я буду рядом. Я по-прежнему буду твоей помощницей.

— Ты мне нужна не как помощница, я всегда могу найти другую. А вот другую жену мне не найти. Во всяком случае, такую, как ты.

— Это церемония на тебя так подействовала, да? Ты почувствовал себя виноватым? Ты произнес клятву и теперь считаешь, что должен ее выполнить, чего бы тебе это ни стоило?

— Нет. Да. В какой-то степени… Церемония заставила меня прислушаться к себе, переосмыслить многие вещи. Помогла осознать, чего же я хочу. Но не это главное. Все дело в тебе. Ты — это то, что я хочу. Навсегда. Скажи, что ты тоже хочешь меня, хочешь, чтобы я навсегда остался твоим мужем.

Эмили слушала, тщетно надеясь, что Бен скажет те самые, главные слова — что он любит ее. Повисла напряженная тишина, Бен ждал.

— Ты мне тоже очень нужен, — произнесла она, — но я не могу выйти замуж без любви. Я не могу жить с человеком, который меня не любит, который не верит в любовь.

— Неужели эта романтическая чушь так важна для тебя? — нахмурившись, спросил Бен.

— Да. И именно жизнь с тобой показала мне, как важна эта чушь в браке. В нашем контракте мы не учли самого главного. Да, Бен, любви. Она есть у твоих родителей, у твоего кузена Ахмеда. Я тоже хочу жить в любви, испытать ее. Когда-то я думала, что мне это не суждено, но теперь знаю, что это не так. И знаешь, кто меня переубедил?

Бен пристально смотрел на нее сузившимися глазами.

— Ты. Ты, Бен. Ты сделал так, что я почувствовала себя красивой, желанной, особенной, любимой, даже зная, что ты не любишь меня. Не представляю, как тебе это удалось. Может, сказались долгие годы тренировки? В конце года я уйду и начну искать мужчину, за которого выйду замуж по-настоящему, потому что он полюбит меня. Теперь я знаю, что заслуживаю этого. — Эмили была рада, что сумела скрыть дрожь в голосе. Она посмотрела в глаза Бену долгим, спокойным взглядом, хотя ее сердце ухало, как паровой молот, а руки дрожали.

— Нет! — протестующе воскликнул он.

— Да. Я долго размышляла об этом, а ты своими словами облегчил мою задачу. Ты сам сказал, что найти другого помощника — не проблема. Действительно, незаменимых людей нет. Кроме того, мне тоже понравилось быть замужем.

— Отлично! Вот и оставайся моей женой.

— Не могу.

По тому, как на скулах Бена заходили желваки, Эмили поняла, что он в ярости.

— Что ж, решено. В конце года жду твое заявление об отставке. Я напишу тебе рекомендательное письмо в самых восторженных выражениях, так что ты без труда найдешь другую работу. Кстати, для твоего нового мужа я могу написать отзыв о тебе как о жене. Хочешь?

— Прошу тебя, Бен…

— Просишь о чем? Чтобы я извинился за то, что предложил тебе остаться моей женой?

— Бен, не надо так. Я очень польщена твоими словами, но это ничего не изменит. Мы ждем от брака совсем разного. Ты же не станешь это отрицать?

— Не стану. И что же нам делать? Пожать друг другу руки и сделать вид, что между нами ничего не было?

— Если это то, чего ты хочешь… — Эмили протянула руку.

Бен взял ее протянутую руку и резко дернул на себя. Эмили упала ему на грудь, и он так крепко прижал ее к себе, что она не могла вздохнуть. Немного спустя Бен ослабил объятия, взял ее за подбородок и приподнял лицо. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза, а затем он накрыл своими губами ее рот. Бен целовал ее, как будто в последний раз в жизни. Словно хотел выжечь на ее губах клеймо, которое она не сможет стереть до конца жизни.

Эмили думала, что готова к поцелую Бена, но ошиблась. Никакого намека на нежность. В его горьком поцелуе слились еле сдерживаемая ярость, разочарование, страсть и обида. Она пыталась противостоять, но тщетно. Эмили вернула поцелуй, наполненный той же горечью, разочарованием и страстью, потому что понимала, что это конец. Затем, упершись обеими руками в твердую грудь Бена, оттолкнула его. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел из комнаты. Эмили ушла в свою, где, упав на кровать, расплакалась самыми горькими за всю свою жизнь слезами.

Она удивлялась себе. Как у нее хватило сил сказать «нет»? Видимо, помогло понимание того, что ее сердце просто этого не выдержит.

Взяв себя в руки и решив немного отвлечься, Эмили принялась разбирать почту. Счет из питомника за цветы, высаженные на террасе Бена. Письмо от родителей. Они написали, что их проверяет аудитор из Главного налогового управления, и умоляли помочь разобраться со счетами и документами. Эмили без колебаний решила ехать немедленно. Но тут возникла проблема — обручальное кольцо словно вросло в ее палец и ни в какую не хотело сниматься. Значит, придется рассказать родителям о своем замужестве и объяснить, почему она не сообщила им. С другой стороны, у нее появилась веская причина сбежать от Бена хоть на время. Она побудет несколько дней дома, в кругу семьи, поможет им и соберется с силами, чтобы доиграть этот мучительный фарс под названием «брак».




Эмили уехала ранним утром. На видном месте она оставила для Бена записку, в которой объясняла необходимость своего отъезда, подхватила сумку и на цыпочках прокралась к двери, каждую секунду опасаясь, что появится Бен и снова захочет с ней поговорить. Она представляла, что он скажет. Попросит не уезжать. Скажет, что не может без нее обходиться. Эмили не хотела спорить с ним, у нее не осталось на это сил. Она не хотела, вернее, не могла видеть его. Ей нужно было сменить обстановку, чтобы набраться сил и выполнить данное ему обещание. А в конце года она будет свободна. Горькие слова Бена звучали у нее в ушах.

…Для твоего нового мужа я могу написать отзыв о тебе как о жене…

В такси по пути в аэропорт на Эмили нахлынули сожаления. Сожаления по поводу того, что она согласилась выйти за него замуж, что допустила ту ночь. Но было и чем гордиться. Ей удалось удержать свои чувства в секрете, и Бен даже не заподозрил, как сильно она его любит. Любит даже сильнее, чем раньше.

Эмили не стала звонить своим из аэропорта, решив сделать сюрприз. Кроме того, ей нужно было время, чтобы придумать, что сказать о своем браке. Она села в пригородный автобус, затем воспользовалась такси.

Не успело такси затормозить у старого дома в пригороде Портленда, как вся семья высыпала на крыльцо. Хелен увидела такси из окна и оповестила всех громким кличем. И началось…

— Она приехала! Она здесь! — кричала Хелен, хватая чемодан Эмили.

— Не могу поверить! — вторила Робин, обнимая сестру.

— Почему ты не позвонила из аэропорта? — сердито спросил отец.

— Что ты с собой сделала?! — Брат Пол замер с открытым ртом.

Эмили улыбалась, качала головой, даже не пытаясь ответить на сыпавшиеся со всех сторон вопросы. Ответы могут занять не один час. Главное, она поняла, что сильно изменилась за это время, а ее родные не изменились ни на йоту и что она по ним ужасно соскучилась. Отец уже варил кофе, Хелен восторгалась ее прической, одна мама молча взяла ее руку и пристально посмотрела на кольцо.

Вся семья уселась на кухне за круглым дубовым столом и приготовилась слушать. Эмили выдала им сжатую версию своего фиктивного брака, рассказала о боссе, о работе, о желании помочь Бену. Но о любви не было сказано ни слова.

— Если ты вышла замуж за босса, а твой босс — шейх, значит, ты замужем за шейхом? — Глаза Робин сияли от восторга. — И ты нам ничего не сказала?!

Эмили снова и снова повторяла историю о фиктивном браке по расчету, который закончится разводом в конце года, но видела, что родные не верят. Романтики до мозга костей, они верили в счастливое «навсегда». Их фантазия рисовала дворцы, короны и любовь до гроба. Как бы Эмили хотелось тоже поверить в эту сказку со счастливым концом!

Затем наступил их черед. Они рассказали о пьесах, которые сейчас репетируют, о местах, где подрабатывают, об аудиторах… Эмили поняла, что так можно просидеть целый день, поэтому решительно встала и направилась в подвал, чтобы разобрать бумаги, хранившиеся, насколько она помнила, в страшном беспорядке, в коробках из-под обуви.

Проработав несколько часов со старыми счетами и расписками, Эмили решила передохнуть и отправилась в сад. Она не удивилась, увидев заросли сорняков, и, переодевшись в старые шорты и майку, вытащила садовые инструменты из сарая и принялась за работу. Она была неутомима, чувствуя себя нужной, желанной, любимой. И в то же время чувствовала, что изменилась. Стала взрослее, мудрее и печальнее.

После обеда мама взяла ее за руку и увела в глубь сада. У забора, несмотря ни на что, буйно цвели розы, посаженные Эмили много лет назад.

— Этот твой брак… по расчету, — начала мама, усаживаясь под раскидистым вязом. — Я могу тебя попросить?

Эмили сорвала желтую розочку с карликового куста.

— Конечно.

— Расскажи мне о своем муже.

Эмили собиралась сказать, что Бен — ее босс и она попросту сделала ему любезность, выручив в щекотливой ситуации, но сочувствие в материнских глазах, забота в ее голосе растопили лед в сердце Эмили, и она призналась во всем. В многолетней безответной любви, в твердом решении навсегда расстаться с Беном по истечении этого года…

— Ты очень его любишь, детка? — сочувственно спросила мама.

Глаза Эмили наполнились слезами. Неужели это так очевидно? Кто еще заметил? Его родители? Бен?

— Что мне делать, мам? — Эмили, уткнувшись, как в детстве, в мамины колени, разрыдалась.

— А ты уверена, что он тебя не любит?

— Абсолютно. Он вообще не верит в любовь.

Ее мать загадочно улыбнулась.

— Тяжелый случай. Зато когда такой мужчина влюбляется, то на всю жизнь.

— Бену это не грозит. — Эмили подняла на мать заплаканные глаза. — Если он и влюбится когда-нибудь, то точно не в меня. Он найдет себе женщину под стать. Но это буду не я.

Мама посмотрела на нее долгим понимающим взглядом, потом поцеловала в мокрую от слез щеку.

— Девочка моя дорогая. Ты отличаешься от других членов нашей сумасшедшей семейки, но это вовсе не говорит о том, что ты не красивая и не очаровательная. Тебе нужно было уехать, чтобы найти себя, и тебе это удалось. Я не знаю, что этот мужчина, этот твой шейх сделал с тобой, но из неуверенной в себе девочки, покинувшей наш дом четыре года назад, ты превратилась в чудесную, очаровательную молодую женщину.

Увидев, что глаза дочери снова наполняются слезами, мать поспешно сменила тему разговора. Они заговорили о мужчинах и женщинах вообще, о любви и браке. Когда Эмили зевнула, мама пожелала ей спокойной ночи и отправила спать. В своей старой девичьей комнате Эмили впервые за последние недели крепко уснула и проспала всю ночь без сновидений.




Бен каждый день рано сбегал из офиса, потому что ему было невмоготу находиться там без Эмили. Все шло наперекосяк, и с каждым днем становилось все хуже. Он ничего не мог найти. Забывал о назначенных встречах. Его голова была занята совсем другим. Он сходил с ума, денно и нощно думая только об Эмили.

Лишь сейчас Бен осознал, как много работы взвалил на нее в офисе. Ему не хватало ее знаний, ее интуиции, ее мнения по тому или иному вопросу. Но дома было еще хуже. Эмили въелась в его кожу, сердце, мозги… Она была везде. Бен десяток раз поднимал трубку, чтобы позвонить и спросить, когда она вернется домой, узнать, как у нее дела, сказать, как скучает по ней. Но страх сжимал его сердце тисками, когда он представлял, как в ответ она говорит ему, что совсем не соскучилась, что никогда не вернется. Почему она не сказала ему в лицо, что уезжает, а оставила эту короткую записку? Почему не разбудила утром, чтобы попрощаться? Почему не хочет оставаться замужем за ним?

Эмили была самой упрямой женщиной из всех, кого он знал. Неужели она не подумала, что он почувствует утром, не найдя ее дома? Он-то считал, что знает ее. Был уверен, что она обрадуется его предложению. Но не тут-то было, она повела себя так, как будто он оскорбил ее.

В один из бесконечно пустых и тоскливых дней Бен бесцельно брел по Монтгомери-стрит, свернул на Третью улицу и дошел до гавани. Он стоял, смотрел на яхты и вспоминал, как они с Эмили ходили под парусом во время медового месяца: как неумело, но старательно она управлялась с штурвалом, как мужественно промолчала, когда ее ударило по голове. Потом они снова ходили под парусом, когда гостили у его родителей, и Эмили чувствовала себя уже заправским моряком. Бен помнил, как ветер развевал ее волосы, ласкал загоревшую кожу…

Вот в чем проблема. Яхты напоминают ему об Эмили. Розы напоминают ему об Эмили. Все вокруг напоминает об Эмили. Он сходит с ума, потому что даже если она вернется от родителей в его дом, то все равно будет упрямо отказываться оставаться за ним замужем, как бы настойчиво он ее ни уговаривал. И он будет вынужден находиться с ней рядом в офисе и дома, зная, что в конце года Эмили навсегда уйдет из его жизни. Заберет все свои вещи из его квартиры, освободит свой стол в офисе и?..

Он больше никогда не услышит ее тихий голос, не увидит маленькую, женственную фигурку, завернутую в махровый халат, и смущенную улыбку за завтраком… Бен никогда не чувствовал себя одиноким, пока Эмили не уехала. А что с ним будет, когда в конце года она покинет его навсегда? Он не может больше бездействовать, он должен что-то предпринять. Но что? Она не станет жить с ним без любви? Но как распознать эту самую любовь? И как тогда называется то, что он чувствует к Эмили?

Бен не узнавал себя. Он грустил, тосковал, чувствовал себя несчастным, не мог ни спать, ни есть. А все она, Эмили! Прекрасно обставленный пентхаус — холодный мавзолей без нее. Работа в офисе не ладилась. Бен целыми днями просиживал в кабинете, глядя в окно и ничего не делая, но домой идти тоже не хотелось.

Почему она не звонит? Почему не поинтересуется, как его дела?

От гавани Бен добрел до Парка Лафайет. Достав мобильный телефон, он позвонил ее родителям в Портленд. Никто не ответил, и в голову закралась страшная мысль — а там ли Эмили? Неужели солгала? Нет, это невозможно. Просто никого нет дома, и это даже к лучшему. Что бы он сказал, подними она трубку?

Бен не знал, куда и зачем идет. Толпы шумных туристов, дрожавших в шортах и сандалиях на промозглом ветру, мужественно выполняли экскурсионную программу, поедая огромные порции мороженого и креветочного коктейля. Мужья и жены, родители и дети… Раньше Бен только бы порадовался, что он не один из них.

Теперь же их вид причинял ему страдания. Он привык гордиться своей независимостью, но сейчас она давила ему на плечи многотонным грузом.

Он вспомнил, как Эмили прижимала к груди дочку Ахмеда и Джоан, как играла в крикет с его маленькими племянниками. Она будет прекрасной матерью, как была прекрасной женой. Его женой. Черт, как она может уйти, зная, что нужна ему, что он хочет ее, как ни одну женщину в его жизни? А все потому что… любит? Но неужели любовь — это ужасная тоска, разъедающая душу, одиночество, апатия? Непреходящее желание видеть, слышать, касаться? Бен всегда считал, что если любовь все-таки существует, во что он не верил, то это такая штука, от которой хочется петь, смеяться, танцевать. Он же испытывал отчаяние и тоску. А что ему делать, если Эмили не поверит его словам? Или не придаст им значения? Если не любит его?

В угаре бесконечных «если» Бен остановил такси и поехал в аэропорт. Он найдет Эмили, расставит все точки над «i», и тогда проклятые «если» перестанут его мучить. Он поклялся себе, что не вернется домой без жены.

В Портленде было облачно, но тепло. Бен взял такси и назвал адрес родителей Эмили. Когда такси остановилось у большого старого дома, на крыльце с книжкой в руках появилась девушка и воскликнула:

— Уйди, уйди, презренный!

Бен онемел от такого приветствия, затем откашлялся и спросил:

— Это вы мне?

— Ой, извините! Конечно, не вам. Я репетировала. А вы кого-нибудь ищете?

— Эмили Клейборн.

Девушка сосредоточенно кивнула.

— Вы, должно быть, тот самый шейх. Я говорила ей, что вы приедете.

— А она? — Бен не мог сдержать улыбки.

— Сказала, что никогда. Что я вас не знаю. Что вы упрямый и не верите в любовь. Это так? — недоверчиво спросила девушка.

— Что касается упрямства, спорить не стану, — ответил Бен. — Что же касается любви, скажем… я пересмотрел свое отношение к этому вопросу.

— Мои поздравления. Эмили в саду, за домом.

Бен обошел дом, отмечая то тут, то там вновь посаженные кусты роз. Когда он открывал калитку, та заскрипела, но Эмили не услышала. Она стояла на коленях перед старым, полузасохшим кустом. Бен, ухватившись за садовую решетку, с замиранием сердца смотрел на свою жену.

— Эмили.

Она резко обернулась, глаза ее округлились от удивления.

— Бен, ради всего святого, что ты здесь делаешь?

Эмили вскочила на ноги и подошла к нему. Бен тоже сделал несколько шагов навстречу, и теперь они стояли рядом, глядя в глаза друг другу.

— Приехал поговорить с тобой, — ответил он. — У тебя найдется минутка?

— Ты прилетел в Портленд, чтобы поговорить? — переспросила Эмили. — А позвонить ты не мог?

— Не мог. — Бен взял из ее рук садовый совок и положил его на рабочий столик. — Я хотел поговорить о нашем браке…

— Я заранее знаю, что ты скажешь. Что тебе понравилось быть женатым, что ты чувствуешь себя частью семьи. Но…

— Не только это, — прервал ее Бен. — Этого недостаточно, чтобы жениться или оставаться женатым. Ты говорила, что хочешь выйти замуж за того, кто любит тебя. И я тебя понимаю. Я хочу того же. Ты заставила меня поверить в любовь. Пусть не сразу, но я поверил. Я тоже хочу найти кого-то, кто будет любить меня уставшего, упрямого, противного, властного, небритого…

Эмили хмыкнула, но Бен видел, что она еле сдерживает улыбку.

— Полюбить тебя нетрудно. Несмотря на перечисленные недостатки, в целом ты очень даже ничего.

— Спасибо, Эмили. Ты меня успокоила. — Бен усмехнулся. — Кому, как не тебе, знать это. Ты видела меня во всех моих настроениях. И даже решилась выйти за меня замуж, не любя меня, не так ли?

— Не любя тебя?!

Вот он — момент истины. Бен взял Эмили за руку, усадил на кованую садовую скамейку и сел рядом. Воздух был напоен ароматом роз и тихим жужжанием пчел. Бен взял Эмили за подбородок и приподнял ее лицо, заставив смотреть ему в глаза. Эмили показалось, что его большие черные глаза пытливо смотрят прямо в ее душу.

— Бен, я должна сознаться… — решительно произнесла она, но взгляд отвела. — Я любила тебя. И вышла за тебя замуж, потому что любила и хотела помочь.

— Погоди минуту. Что значит — любила? А теперь больше не любишь, совсем нисколько? Хоть капельку… Эмили? — упавшим голосом допытывался Бен.

Пока Эмили собирала остатки мужества, чтобы сказать «нет» и покончить с этим мучением раз и навсегда, Бен приник к ее губам и опалил их страстным, жарким поцелуем. Пал последний бастион ее обороны. С судорожным вздохом Эмили обвила его шею руками и вернула поцелуй.

— Это означает «да»? — пробормотал Бен, покусывая мочку ее уха.

Видит Бог, она не хотела признаваться, не хотела, чтобы он узнал о ее чувствах.

— Да, я по-прежнему люблю тебя, Бен. Люблю даже сильнее, чем раньше. — Она спрятала зардевшееся лицо на его груди, а он прижал ее так крепко, что она слышала, как стучит его сердце. — Люблю уже давно и вряд ли смогу разлюбить. Но это ничего не меняет…

— Это меняет все, моя дорогая. Я чувствую себя таким дураком, ты даже не представляешь. Мне кажется, что я всегда тебя любил. С того дня, как перед алтарем ты поклялась любить и почитать меня и я поцеловал тебя. А может, еще раньше? Я просто не узнал любовь. Господи, сколько времени потеряно зря…

Запрокинув голову, Эмили смотрела на него во все глаза, приоткрыв рот от удивления.

— Ты не веришь мне, да? — спросил он. — Я не виню тебя, но всю оставшуюся жизнь, каждый день, каждый час я буду доказывать тебе это. Мы поедем на остров и проведем настоящий медовый месяц. Мы будем ходить под парусом, кататься верхом и заниматься любовью. Бесконечно, до полного изнеможения. Мы продадим мой пентхаус и купим дом в пригороде, где сможем выращивать розы и растить наших детей. Я буду разводить птичек, как миссис Бутчарт, и научу попугая произносить моим голосом «Я люблю тебя, Эмили». Когда меня не будет дома, он будет неустанно твердить тебе это. Я…

— Остановись, Бен. — Эмили ласково зажала его рот ладошкой. — Ничего этого не нужно делать. Просто… люби меня. Всегда.

— Всегда, — поклялся Бен.

И выполнил свое обещание. Ведь ничего в нашей жизни не может быть важнее любви!